Кир Булычев - Чудеса в Гусляре. Рассказы

Затем Павлыш сделал еще одно неприятное открытие - в битве на дне каким-то образом раскрылся ранец, и запасы пищи достались рыбам. На дне ранца обнаружился лишь тюбик с соком. И Павлыш выпил половину, тщательно закрутив остатки и спрятав их понадежнее.

Разумнее всего было бы возвратиться на корабль. Может, удастся подзарядить пистолет и, главное, возобновить запасы воды, сменить скафандр. Дальше идти безрассудно. С каждым шагом возвращение становится все более проблематичным, тем более неизвестно, что ждет впереди и что скрывается за огоньком. Может, это просто действующий вулкан?

Чтобы больше не рассуждать, Павлыш поднялся, - нога болела - и быстро пошел по песку к огоньку, не оглядываясь назад.

Хотелось пить. Когда знаешь, что питья осталось два глотка, всегда хочется пить. Чтобы отвлечься, Павлыш сконцентрировал внимание на боли в ноге, хотя уже шагов через двести не надо было делать этого специально - нога онемела и ныла, словно зуб. «Еще не хватало, чтобы рыбы были ядовитыми, - подумал Павлыш. - И что мне стоило сразу побежать к берегу, как только я их увидел? А ведь стоял и смотрел, потерял целую минуту».

Упрямства хватило еще на полкилометра. Потом пришлось присесть и распустить шнур, усилить приток кислорода, чтобы не стало дурно. Но все равно было дурно. «Пожалуй, я потерял много крови», - думал Павлыш, и почему-то стало возможным отстраниться от самого себя, ставить диагноз объективный и жестокий. И диагноз был: он не дойдет.

- А ведь я дойду, - сказал Павлыш. - Там Глеб ждет. И вся вторая вахта.

Он снова затянул шнур - все равно отдых не помог, лишь кислород зазря уходил в небо, - доковылял до кустов. Кусты изменились, они были здесь выше, не такие колючие, больше похожи на деревья. Павлыш сначала хотел срезать ветку ножом, но руки не слушались, пришлось снова достать пистолет и отпилить ее лучом

Дальше Павлыш шел, опираясь на упругую палку и подтягивая с каждым шагом больную ногу, и был он, наверно, похож на умирающего путника в пустыне или на полярного исследователя давних времен, из последних сил стремящегося к полюсу. И если за полярным путешественником положено было бежать верному псу, то и у Павлыша были спутники, не столь приятные, как псы, но верные - несколько тварей прыгали по песку, взлетали, поднимались над головой и вновь опускались на песок. Они были неназойливы, даже вежливы. Но им очень хотелось, чтобы двуногое существо скорее упало и подохло.

А когда-нибудь здесь будут жить люди, думал Павлыш. Построят здесь дома и дороги, может быть, назовут какую-нибудь из улиц именем «Компаса». Длинными вечерами будут приходить на берег моря по тропинкам, проложенным в кустарнике, будут любоваться полосатым солнцем, зеленой водой, и прирученные твари будут присматривать за детьми и восседать на хозяйских плечах. Люди ведь быстро умудряются ставить все с ног на голову. Может быть, даже научатся собирать зеленую паутину с водорослей и изготовлять из нее изящные шали, вечные, переливчатые, легкие. А пока он, Павлыш, ковыляет по песку и его преследуют совершенно не прирученные твари, не знающие, что человек царь природы. Совершенно один…

Но кто зажег огонек? Кто ждет путника за отворенными ставнями? Приветит ли? Удивится? Встретит выстрелом, испугавшись незнакомца? Ведь если разумные существа появились здесь сравнительно недавно, то они могут оказаться недостаточно разумными, чтобы спешить на помощь каким-то космонавтам.

Но главное - дойти. Неважно сейчас, враг там ждет или друг, просто это вулкан или светящийся куст. Если начать рассуждения, дать сомнениям одолеть себя, силы кончатся. Упадешь и доставишь незаслуженную радость членистым тварям.

А огонек между тем приблизился… Берег довольно круто загибался к мысу, в конце которого, невероятно далеко, но куда ближе, чем раньше, горел огонек. Кусты отступили от берега, разорванные невысокой скалистой грядой, хребтом мыса. Включив на минуту фонарь, Павлыш разглядел поблескивающие черные скалы, однообразно зубчатые, как старая крепостная стена. Потом пришлось фонарь выключить снова - твари самоотверженно бросались на него, и если раньше удары их казались легкими, теперь каждое столкновение отзывалось вспышкой боли и приступом отвратительной тошноты.

Стало еще темнее - облака превратились в сплошную пелену и принесли дождик - частый, мелкий, стекавший по забралу ветвистыми струйками. Павлышу вдруг захотелось, чтобы дождь охладил лицо, - он ведь должен быть свежим, живым… Павлыш поднял забрало шлема и наклонил голову вперед. Капли, падавшие на лоб, были теплыми, и удивительно - дождь нес странные, дурманящие запахи земли, скрывающейся за кустами, запахи дремучих лесов, сочных степей, громадных, распластанных по земле хищных цветов, ущелий, наполненных лавой, ледников, поросших голубыми лишайниками, гниющих пней, из которых ночью вылетают разноцветные искры…