Владимир Иванов - Самый последний человек

Это же мой телефон! Я опускаю руку к карману…

Толчок! Офисный кабинет. Передо мной овальный стол, за которым ведется очень важный разговор между мужчинами и женщинами в деловых костюмах. Сколько потребуется станций? Надежен ли основной сервер? Сколько будет основных спутников? Готов ли я полететь? Конечно! Решение важное, но так я сделаю хоть что-то действительно полезное в своей жизни… Мне протягивают руку…

Толчок! Вокруг гул, но его затмевает стук моих же зубов. Лампы на панели мигают разными цветами, мерный высокий сигнал отсчитывает секунды для старта. Вся обстановка трясется, без сомнений, идет непрерывное мелкое землетрясение. Я поворачиваю голову и вижу улыбающегося человека, похожего на Гаврилова. Нет, стоп, это же он! Только лет на пятьдесят моложе… Он красив, хорошо сложен, его мужественное лицо мелко трясет, но оно сохраняет ободряющее выражение. Рот открылся и попытался донести до меня какие-то слова. Что же он там говорит? Что-то типа «повеселимся»? Или нет… Резкий толчок! И нет, не новое воспоминание. Мы просто взлетели. Туда, к звездам, которыми сами решили стать. И будем оттуда, сверху, как настоящие боги взирать на голубой шар с миллиардами жизней. И держать руку рядом с кнопкой, прерывающей их в одно мгновение…

***

Когда я проснулся, Гаврилов все также сидел на стуле. Его ссутуленная, усталая поза напомнила, сколько же лет мы торчим в этой консервной банке, носящей гордое название «Центральная Серверная №1». Поначалу у нас получалось держаться молодцами, но этот астероид разрушил все. Через десять лет жизни на станции мы должны были вернуться на Землю и жить там припеваючи до конца наших дней. Но планеты, бывшей нам когда-то домом, больше нет, возвращаться некуда. И мы решили действовать сами. Потратили два года на взлом Центрального сервера, чтобы тоже уйти в этот цифровой мир, где можно было быть не одним.

– Но была одна загвоздка, – сказал Гаврилов тихо. Он то точно знал, какие мысли у меня в голове, сам много раз через это проходил. – ЦС все равно находил изъян в системе и постоянно выбрасывал нас из Сети как вредоносный объект. На это ему требовалось много времени, там можно было прожить целые жизни, но рано или поздно это происходило. А если тебя выбросит из системы как вирус, а физического тела больше нет, то ты исчезнешь. Навсегда.

– Сколько времени? – спросил я у него спокойно. Дальше все уже было известно.

– Два года. Ты был там целых два года, – в глазах Гаврилова стояли слезы. – Андрюша, я не могу к этому привыкнуть. Я смотрю на вас через монитор, слежу за сервером и не могу больше ждать. ЦС в этот раз искал тебя очень долго. Надеюсь, в следующий раз он меня найдет еще позже. Сколько ты прожил там?

– Триста пятьдесят лет, – ответил я с содроганием. Два года меня искали в этот раз. Сколько же мне придется быть тут одному? Это старое тело может и не перенести несколько лет в одиночестве. Еды тут навалом, она, как и вода синтезируется, вероятность, что системы жизнеобеспечения откажут – минимальная… Все делалось на века. Которые человечество должно было прожить по простой схеме – каждые несколько лет команды на спутниках меняются, и те, кто отслужил свое отправляются в цифровой мир на заслуженный отдых. Кому это было не нужно – живут сами по себе в физическом мире и тоже горя не знают. Так могло продолжаться вечно, если бы не космический булыжник, прилетевший так некстати и поломавший все планы о возможной замене команды на станциях.

– Сигнала все также нет? – мрачно спросил я Гаврилова, хотя и так знал ответ. Он покачал головой. Все понятно. После падения астероида Земля перестала выходить на связь сразу. После сканирования всех частот мы нашли сигнал какой-то радиостанции в глухой деревеньке, которая каким-то чудом уцелела и по кругу крутила старую популярную песенку. Мы слушали ее два месяца, надеясь, что на ней появится хоть одна живая душа, но одни и те же слова крутились и крутились…

– Андрей, я хочу уйти туда, – Гаврилов сноровисто встал с кресла и подошел к капсуле жизнеобеспечения, где я, как оказалось, сидел все это время, привалившись спиной к ее задней части. Это было аварийное оборудование, где мы погружади свои тела в искусственную кому, чтобы они спокойно функционировали и ждали нашего неизбежного возвращения. Уже пятьдесят лет трюк удавался. Но с каждым разом все хуже и хуже. А еще капсула была только одна. Поэтому погрузиться тоже мог только один.

Я собрал все силы своего старого немощного тела и, поднявшись на ноги, вышел из капсулы, куда тут же улегся Гаврилов. Одиночество сводило его с ума куда больше, чем меня, каждый новый выход из системы медленно, но верно разрушал психику этого человека. Мы уже даже не разговаривали, когда менялись местами. Просто маску для дыхания на лицо, две иглы внутривенно, несколько трубок для функционирования организма, самый главный провод, подсоединяемый в разъем на шее и вот уже счастливого уходящего скрывает мутноватое стекло капсулы. Нажатием двух кнопок запускается программа внедрения и через несколько минут счастливец улетает в цифровой мир. Обо всем, что у него тут было, расскажет бортовой журнал. Да и о чем тут говорить? Все тоже самое… Уже пятьдесят лет ничего не меняется.