Валерий Сабитов - Цитадель

— И тяжёлого разговора, — добавила Лия.

Роль её дяди в последних событиях не была ей понятна; он настолько переменился, что был неузнаваем.

Как и обещал Шри Джая, дом встретил их празднично. Будто знал, что своим продолжающимся бытием обязан им. Везде горел электрический свет, в большой комнате ждал накрытый стол.

— Всё-таки некоторые мечты сбываются сами собой! — воскликнул Эрнест, увидев застольное великолепие.

Леран перенёс Леду на кровать. Просыпаться она не желала, он накрыл её одеялом и, вернувшись в гостиную, включил телевизор, приглушив звук.

Дальнейшее зависело от него.

— Эрнест, ты совсем забыл, кто за столом самая важная персона, — заметил Леран.

Мартин нашёл свежую корзину с вином, налил четыре бокала.

— Выпьем! — предложил Леран, — Как люди, не думающие друг о друге плохо.

Лу Шань подчинился и последовал общему примеру.

— Хочу начать с одной истории, — Леран вспомнил уроки Хизра и рассказал о путешествии юного Моисея, — Из священного предания можно заключить: никто из нас не вправе судить поступки другого. Но выяснить их мотивы мы обязаны, чтобы каждый мог лучше понять самого себя.

Лу Шань впервые посмотрел открыто на Лерана, потом на Мартина и племянницу. Самоосознание возвращалось к нему.

— Лу Шань! — обратился к нему Леран, — У нас нет к тебе обвинений. Наша встреча не суд над тобой, а попытка сделать очередной шаг вперёд. Всем вместе. Только все вместе мы можем устроить нашу жизнь такой, какой она видится в лучших снах. Сбрось с себя чужой груз и присоединись к нам…

— Прежде чем включать мозги на полную нагрузку, предлагаю подкрепиться, — сказал Мартин, — Мой желудок не желает ни с кем говорить, кроме как со столом.

«Это будет первой попыткой, — размышлял Леран, пока Мартин и вдруг раскрепостившийся Лу Шань уничтожали подарки Шри Джая, — Первой попыткой привлечь к своей цели человека с другой стороны. С землянами будет значительно труднее, чем с фаэтами. Со вторыми он будет говорить через неделю разом со всеми. С первыми так не получится. А без общего единства, без объединения землян и фаэтов планета не будет иметь будущего. Эрланг молчит, но всё сильнее ощущение приближающейся опасности, превосходящей любые мыслимые пределы. До своевременного понимания её одному не дотянуться. Сегодняшняя победа, — вовсе не победа, а всего лишь исправление прежних ошибок…»

— Я сделал много промахов, — сказал вдруг Лу Шань; он будто услышал мысли Лерана, — Думал, что поднимаюсь к небу, а на деле всё глубже утопал в земле. Если б не привязанность к человеческим принципам, чужой разум не смог бы поработить меня.

— Какие принципы, что за чужой разум? Что с тобой произошло, дядя? — взволнованно спросила Лия.

— Принципов много. Мы сделали их островками в болоте. Я привязался к Панча-Шила. Пять опорных положений человеческой жизни: свобода чистой веры, гуманистическое сотрудничество, национальное единство, учёт всеобщего мнения, равенство всех… Счастья они не принесли, но мира чистой земли, мира высшей радости меня лишили. Там, где человеческая политика, все слова теряют чистоту. Я проник к разуму Шамбалы, и снова ошибся, — и там нет совершенства.

— Контакт с Шамбалой произошёл на уровне сознания? — уточнил Леран.

Он уже понимал, что Лу Шаня отыскали, ему внушили идею поиска Шамбалы. Лу Шань близок к Лерану, и это предопределило его роль в будущих событиях.

— Именно так. Через озарение. Я всегда разделял устои школы «Тяньтай», величайшей в буддизме.

Мартин протянул ламе бокал вина, тот отклонил его лёгким движением.

— В одном мгновении мысли — три тысячи проявлений миров Дхармы, — нараспев сказал Лу Шань, — Вместо того, чтобы идти лицом, я пошёл пятками и провалился в мир восьми адов…

— Дхарма, — это как бы атом жизни, — прошептала Лия Лерану, — Они охватывают все состояния, от ада до рая, мира чистой земли.

— Зачем ты привёз к Шри Джая мой портрет?

— Мой разум находился в затемнении. Чтобы ответить на твой вопрос, мне надо вернуться в то состояние. Надо ли? Но если ты захочешь…

— Нет. Ты прав. Ошибки делаются не затем, чтобы их повторять. Память нужна не только для того, чтобы помнить, но и чтобы забывать, — сказал Леран и обратился к Лии, — Вы с Лу Шанем родственные души. Сейчас твой дядя готов на всё, чтобы искупить свои отклонения. Но только ты сегодня можешь сказать, хватит ли ему сил идти с нами.

Лия коснулась ладонью предплечья Лу Шаня.