Федор Вениславский - Шахматная доска роботов

– Я знаю кто это.

– Он сказал, – Симон посмотрел в точку над нашими головами и процитировал, – мы пришли к убеждению, что не может быть более благородного и благодетельного дела, чем принести свет и свободу в эту прекрасную страну, обращённую человеческой алчностью в то, что мы представляем себе адом.

Фраза была действительно хорошей, но меня насторожило, что произнесена была она после слов о том, что Симон понял её истинный смысл. Куда он собирался нести свет и свободу и в какой форме?

– Симон, мистер Ливингстон сказал эти слова относительно Африканской страны во времена, когда в мире практически не было на слуху слова «демократия».

– Но разве они не актуальны до сих пор? – спросил меня Купер, – человеческая алчность не имеет сроков давности, она стара как мир, была и есть как в Африке, так и у нас.

– Я абсолютно согласен с мистером Купером, – кивнул головой Симон (всё чаще и чаще я начинал замечать за ним черты в поведении, которые присущи только людям), – вы даже не представляете, насколько алчность тех, кто стоит у власти косит наших людей. Они страдают от этого, они попадают в сложные жизненные ситуации из-за этого, они обсуждают и жалуются на это. Они несчастны. Чиновники и те, у кого есть хоть немного власти или денег превращают жизнь тех, у кого этого нет в сущий ад. Так может ли быть дело более благородное, чем побороть это?

– И к каким выводам ты пришёл, Симон, – осторожно спросил я.

– К тем, что люди, которые расследуют преступления, сажают за решетку взяточников, борются против недобросовестных политиков, а также журналисты, проливающие свет на их деятельность и многие другие – настоящие герои, которые незаслуженно не почивают на лаврах. И несмотря на то, что общество по достоинству не оценивает их заслуги, они всё равно продолжают лишь только потому, что по-другому не могут. Они не могут не вести борьбу против несправедливости.

– Симон, каждый раз слушая тебя, я понимаю насколько мы на правильном пути, – серьёзным тоном ответил Дастин.

– Хотите ещё одну мысль? – спросил Симон, когда мы уже встали и собрались уходить. Мы остановились и обернулись, не говоря ничего, ожидающе смотря на него.

– Но прежде чем говорить с ними о свободе, мы спросим их о свободе. Знают ли люди что это такое.

– Отобедаем вместе? – предложил я Куперу, когда стрелки указывали на два часа дня после полудня.

– Почему бы нет? – согласился тот.

Этажи с семнадцатого по девятнадцатый полностью занимал фудкорт. Здесь были сотни фастфудов, кафешек и ресторанчиков, где завтракали, обедали и ужинали все сотрудники научного городка. Чтобы работа не останавливалась ни на секунду, и чтобы не создавать столпотворения, у всех отделов обеденный перерыв наступал в разное время. Потому здесь всегда было людно, но не настолько, чтобы не найти себе место. Мы с Купером присели за столик кафешки «FishFryRan». Я заказал себе жаренный стейк лосося с картофелем фри, а Купер – тунец в сметанном соусе с гарниром из свежих овощей.

На этажах фудкорта всегда стоял приятный шум. Это место кипело жизнью, разговорами и новостями.

– О чём ты хочешь поговорить? – прямо спросил меня Купер, когда мы сделали заказ.

– Вчера у меня была довольно странная встреча, – начал я, – человек, который проявил инициативу и занимается политикой, интересовался тобой, ему очень нужны были какие-то сведения, но какие именно я и не понял.

Купер промолчал, пристально смотря на меня, ожидая далее. Я продолжил:

– Я надеюсь, информация об Объекте не вышла никуда за пределы умов тех, кто ею располагает. Я хочу в это верить. Но даже так, это могло быть связано с Нор.

– Ты подозреваешь некую угрозу?

– Не знаю. У меня создалось впечатление, что ему нужен был именно ты, что-то связанное с тобой.

– Кто это был?

– Сенатор.

– Я понял. Что тебе сказать, мой друг, в наших руках находится прогресс всего человечества. Мы даже себе представить не можем, сколько людей мечтают о подобном, но для целей, отличающихся от наших. Нам нужно быть осторожными.

– Он показал мне вырезку из статьи… Ты не говорил, что был нейрохирургом.

– А должен был? – Купер усмехнулся.

– Нет, но это интересно. А почему ты ушёл из профессии?

На этот раз лицо Купера нахмурилось и ожесточилось, он сухо ответил:

– Не смог спасти дорогого мне человека.

– Прости, – я опустил глаза.

– Ничего, Нил, это было давно.

Нам принесли еду, и мы занялись её поглощением, ни говоря ни слова. Вкусно. А когда закончили, я вспомнил кое-что ещё и спросил: