Марк Воронин - Форт Рэйвен

В общем, сегодня я и решил: пора уходить. И лучше всего – прямо завтра. Сегодня у меня еще ничего не готово. Притворюсь больным, чтобы не ждали к новогоднему столу, и good bye my love good bye 2 2 Название популярной в 70-х песни, написанной Л.Леандросом и К.Мунро. Исполнялась Д.Русосом !

***

Проснулся я утром, как всегда в таких случаях, раньше обычного. За окном темно, небо ясное, все в звездах, величиной с пижамную пуговицу. Видать мороз там лютый, и луна в окно светит от самого горизонта. Свет включил… и ах… нате вам. Не могу привыкнуть к этому, хоть и знаю, что и как должно произойти. В общем – лежит эта моя черная тетрадь на тумбочке! Лежит! Странно, что-то слишком быстро в этот раз… Но факт есть факт! И я рад несказанно! «Вот, – думаю, – наверное, теперь все о себе узнаю!» Сижу, думаю, а тронуть боюсь! Шутка ли? Ну, а вдруг я был каким-то упырем? Как жить потом с этим? Но я еще подумал немного и рассудил так: если бы я был упырем, то, скорее всего, таким бы и остался, и, в таком случае, меня бы это и не сильно волновало, а раз уж волнует, то, скорее всего – не был!

В общем, открыл, начал читать и обомлел! Оторваться не мог часа полтора. А там обход начался… В общем, я эту тетрадь – в карман, а на прогулке – в тайник. У меня их несколько. Этот хорош тем, что ночью можно выбраться и взять, когда нужно. Дальше я буду наговаривать все это на диктофон, на моем вновь обретенном языке, а после, наверное, тетрадь сожгу… Впрочем не знаю пока что. Ясно одно: надо отбежать на безопасное расстояние и схорониться где-нибудь, залечь на дно. Там спокойно в тишине все дочитать, а уж только после этого решать, что к чему.

Какой я молодец, что еще с месяц назад – как в воду глядел – натырил разной одежды из железного ящика «Армии спасения»! А ведь тогда я еще не знал, что придется бежать! Вот и говорю – как в воду глядел! В общем – наитие какое-то было. Ладно… Раскрываю тетрадь и – поехали!

– Запись. Тридцать первое декабря две тысячи седьмого года, время – пять двадцать утра. Читаю с тетради, которая появилась сегодня же утром. Далее – просто – тетради. Итак:

Незадолго до окончания контракта с Microsoft , ко мне, как всегда, приехала моя куратор Бэла Шифман, с предложением о следующем назначении…

***

Зигмунд встал и, покопавшись в ящике, нашел черную тетрадь. Сев на стул он открыл ее и действительно отыскал запись, с которой начиналась следующая расшифровка. Далее он уже читал по тетради.

Незадолго до окончания контракта с Microsoft, ко мне, как всегда, приехала моя куратор Бэла Шифман, с предложением о следующем назначении. Я пробежал глазами протянутую мне бумагу и тотчас для порядка возмутился: ехать нужно было на два месяца в Штаты, в какую-то тьмутаракань. Чего спрашивается? Бэла предвидела мой протест, и далее последовало предложение, от которого было трудно отказаться: два месяца где-то там, в песках не то Техаса, не то Невады, Бэла точно еще не знала, потом месяц здесь, в Израиле. Причем – это будет месяц оплаченного безделья, из которого две недели можно провести практически в любом отеле мира. Перелет и собственно отель тоже оплачиваются. Но… Как всегда, в такого рода контрактах, есть много всяких «но», прописанных маленькими буквами, которые сильно подгаживают всю, только что обретенную эйфорию. Хотя, все равно предложение Бэлы выглядело почти сказочно. Да и бог с ним, что билеты на самолет должны быть не более пятисот долларов на человека, а номер не дороже трехсот в сутки! Лишь бы место найти поинтереснее.

Но главная контрактная закавыка была совсем в другом. Дело в том, что таких циклов требовалось отработать – минимум – два! То есть, все это кругом-бегом – полгода, из которых два месяца полнейшего балдежа на каких-нибудь коралловых рифах. Было о чем подумать, одним словом.

– Ладно,– говорю, – а если, например, мне там сильно не понравится, что тогда?– пригвоздил я Бэлу вопросом.

– Нет, прервать контракт нельзя. – Ответила она, довольно спокойно, – За это могут последовать миллионные неустойки.

Все это было как-то странно, но при этом не было ощущения, что это какая-то махинация, равно как и не было никакого привкуса опасности, которую я всегда чувствую довольно остро. При этом надо сказать, что я всегда был неравнодушен ко всему странному, и это, видимо, и сыграло свою решающую роль. В общем, я все-таки решил согласиться, но при этом и немного поторговаться.

Я задавал и задавал вопросы, а Бэла спокойно отвечала, но ни один ответ желанного подъема в душе не вызывал, за исключением того факта, что оплата за все это, тоже полагалась какая-то абсолютно нереальная. Скажем так, за эти полгода, я должен был получить больше, чем за два или даже за три года беспорочной службы на Святой Земле! И, наконец, выяснилась последняя и самая неприятная деталь, хотя и вполне ожидаемая: фирма-заказчик – это «какие-то военные», а сам проект очень секретный.