Марк Воронин - Форт Рэйвен

– Ну, так вот… Может, ляг и поспи? А хочешь, в карты сгоняем?

– Алекс, ты не понимаешь меня. Я вообще не знаю, смогу ли я теперь спать когда-нибудь… – он сел на чужую койку и закрыл лицо руками. – Это какой-то сплошной кошмар… Понимаешь?

– Ну, понимаю, конечно… Но причин может быть множество, разве нет?

– Причина одна, – отрезал Арон, – Это то, что мы здесь…

Я попытался снова что-то возразить, но он лишь отмахнулся, типа – «оставь, все и так ясно!»

Подумываю поговорить с лейтенантом, чтобы сводил его к доктору еще раз, что ли… Так ведь он упрется и не пойдет, я уже его немного знаю.

Забор хоть и был довольно высокий – метра два с лишним, кирпичный, но преодолел я его на удивление легко, вскарабкавшись на дерево, растущее рядом. Я прополз по довольно толстой ветке, а затем, повиснув на руках, оказался на верхней кромке. С той стороны прямо у основания навалило много снега, и прыжок оказался довольно мягким. Вокруг никого не было видно, я оказался на пустынной улице. Часы показывали семь-тридцать. Если меня и хватятся, то не раньше девяти, а то и – десяти. Так что время у меня пока есть, но, пожалуй, что совсем впритык. Рассусоливать нечего!

Первым делом надо найти машину… И, желательно, где-нибудь подальше отсюда. Не очень приметную, не очень большую, но и не слабенькую совсем уж. Пожалуй, мне бы идеально подошел F-150 с полным баком, или что-то в таком же роде. Снег все валит и валит, и с маленькой машиной хлопот потом не оберешься.

Пройдя пару километров, я оказался в каком-то спальном районе, где несколько многоквартирных домов чередовались с частными двухэтажными коттеджами.

– Вот, если будет выбор, какого цвета машину лучше брать? – думал я, – Пожалуй, серую. А если будет выбор только между черной и белой? Не знаю. Посмотрим. Наверное, та, где бензина будет побольше… А если одинаково?

Я забрел во двор одной из многоэтажек, и увидел на парковке серый F-150, слегка присыпанный снегом. Насторожило меня то, что следов от его колес не было видно, то есть, им не пользовались уже с неделю, а снег его при этом присыпал только чуть-чуть… Впрочем, отсутствие следов важнее, поскольку это значит, что, хозяева, скорее всего, улетели в теплые края: во Флориду, или, возможно даже, куда-то на острова в Карибском море. То есть еще три-четыре дня пропажи никто не хватится.

Я просто потянул за ручку, и дверь отворилась. И все вроде бы было нормально… но, как-то даже слишком. Машина была словно только что с конвейера: чистота, запах нового пластика, и при этом все равно, было в ней что-то не то. Я встал на колени и заглянул под днище…

Лучше бы я там увидел тикающую бомбу! Нет, правда! Я был сбит с толку, ошарашен, мне даже захотелось вскрикнуть, а, быть может, я и вскрикнул…. Не знаю.

Дело в том, что там не было ничего, что бывает у машин под брюхом! Вообще! Все выглядело ровно и гладко: ни выхлопной трубы, ни карданного вала, одним словом – ничего! Просто себе – как лист фанеры, да собственно, очевидно, это и была покрашенная черным лаком фанера. Во всяком случае, звук, после того, как я постучал пальцем, был именно как от фанеры!

Признаться, я теперь и не знаю, почему тот бульдозер, который я «сотворил» на клумбе, оказался настоящим и вполне нормально завелся, когда прислали эвакуатор. Но тут… Если честно, я даже испугался. Сам не знаю чего. Скорее всего, я вдруг понял, что, во-первых – идти некуда, времени у меня совсем немного осталось. А еще, что дар, которым я как бы даже внутри возгордился, вдруг посмеялся надо мной в самый серьезный и ответственный момент. Это ведь очень страшно, когда все, во что ты верил, и на что надеялся, вдруг, берет и нагло насмехается над тобой, и что особенно мерзко – в самый решающий момент… Наверное, насмехательство, это – тоже, что и предательство, если попросту не худшая его разновидность. И оттого оно и воспринимается всегда очень остро, почти как вероломство, в отличие от простой шутки.

В общем, я просто сел у колеса в снег и охватил голову руками. Жалость к себе бывает такой сладкой, что даже вдохновляет на сочинение песен в жанре поскуливания, и, видимо, я тогда и предался песнетворчеству безоглядно. В «порыве вдохновения» я находился неопределенное время. Вытащил меня из этого хмуро-сопливого полубытия, какой-то хрипловатый женский голос:

– Эй, ты чего? Машина сломалась?

Я поднял голову.

– Что?

Передо мной, шагах в трех, стояла довольно пожилая тетка с дешевой клеенчатой кошелкой в руке, какие продают в любом супермаркете на кассах.