Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

- Думаю, что да…

- У меня родители одно время работали на городском почтамте. Я часто приходил к ним, меня везде пускали… Яр, там на верхнем этаже есть аварийная радиостанция. Сейчас почтамт пустой и электричества, конечно, нет. Но у станции автономное питание, аккумуляторы. Может быть, они сохранились…

- Ну… допустим, сохранились, - осторожно сказал Яр и ощутил тяжесть блика. - И зачем же нам станция, Вадик?

Он поморщился и жалобно попросил:

- Не называйте меня Вадиком. Чита я и есть Чита…

- Данка же называет, - улыбнулся Яр.

- Это Данка…

- Ладно. А ты перестань говорить мне «вы». Сколько можно?

- Хорошо… Яр, вы… ты как видел Игнатика в тот раз… когда хоронили? Близко?

«Опять», - подумал Яр и неохотно сказал:

- Издалека.

- Ты его узнал?

- Я же говорю: было далеко… Неужели ты думаешь, что тысяча людей устроила для меня спектакль? Зачем?

- Не люди, а т е… Люди не знали, а т е м не трудно устроить обман. Они обманывают всю Планету.

- Но зачем бы они стали обманывать меня?

- Как зачем? Чтобы вы… чтобы ты убрался с Планеты.

- Ты надеешься, - горько сказал Яр, - что Игнатика они где-нибудь спрятали, а похоронили куклу?

- Почему бы и нет? - сердито отозвался Чита. - Они сами куклы. Что им стоит?

Чтобы задавить в себе бесполезную надежду. Яр проговорил беспощадно:

- Нет. Им проще было сделать, чтобы он погиб. Раз и навсегда.

- Яр… Ты же сам говорил, что они не могут это сделать, если нас пятеро.

- Но Игнатик не знал, что вы живы…

- Зато т е знали. К тому же Игнатик догадывался…

- Кроме того, это был несчастный случай.

- Подстроенный случай - тоже убийство… Яр…

- Что?

- Яр, а вдруг Тик живой и они держат его где-нибудь взаперти? А он и не старается вырваться, потому что они сказали, будто ты ушёл с Планеты… Совсем ушёл…

- Он доверчивый, - сказал Яр. - Но этому он бы не поверил.

- Яр, ты не обижайся… но ты же по правде ушёл.

- Это получилось, потому что Игнатика нет, - через силу сказал Яр.

Чита опустил голову, долго шёл молча. Хлюпал ботинками по раскисшему на асфальте снегу. Потом хмуро спросил:

- Почему ты боишься надеяться?

- Потому что… - глухо сказал Яр, - надежда погибнет, и будет ещё страшнее.

Чита удивленно вскинул голову и снял очки.

- Страшнее? - звонко спросил он. - Что может быть страшнее для Игнатика, если он погиб? Или вы боитесь за себя, Яр?

- Дурак! - крикнул Яр. Жалобно, зло и с непонятным облегчением. - Чего я боюсь?! Я…

- Вот почтамт, - сказал Чита.

…Почтамт был знаком по Нейску. Три этажа, полукруглые окна, башня с квадратными часами. Левое крыло здания было изъедено огнём и шмелями, камень превратился в сизую губку. Правая часть и центр с башней уцелели, только на башне покосилась решетчатая антенна. Окна выбиты, нигде ни огонька.

- Почтамт. Ну и что? - насупленно сказал Яр.

Чита переглотнул. Прищуренно посмотрел на антенну.

- Если станция цела, можно дать сигнал… Яр, сразу по всем каналам! «Тик, мы живы, мы тебя ждём!» Нас попытаются заглушить, но сразу не успеют.

- Чита, но если он… если ты говоришь, его держат взаперти, разве он услышит радио?

- Он всё равно узнает. Вся Планета будет знать, узнает и он… Яр, он услышит. Он даже траву умеет слушать, даже снег…

«Он говорит у м е е т, а не у м е л», - подумал Яр. У него редко и глухо стало толкаться рядом с бликом сердце.

Чита смотрел на Яра требовательными глазами стрелка. И сказал:

- Даже если это самый маленький шанс…

Сумрачный вечерний свет входил в громадные разбитые окна, и в залах стояли серые полусумерки. Чугунные лестницы плавными разворотами вели с этажа на этаж. Ступени гудели под ботинками, эхо тоже гудело в пустой громаде здания - от подвала до башни. Кафельные полы были усыпаны бумагами. Сквозняки шевелили их.

Чита сказал на ходу:

- Может быть, это смешно… Знаешь, Яр, я попросил снежинок-пятилистников рассказать про нас Игнатику. Если ветры донесут их к нему. Но радио, конечно, надёжнее…

Яр промолчал.

На верхнем этаже Яр и Чита прошли несколько больших комнат, заставленных телеграфными аппаратами. Шелестели бумажные ленты, катались под ногами наполовину сгоревшие свечи. Такие же свечи стояли у аппаратов и на подоконниках, посреди лужиц застывшего стеарина.

- Смотри-ка, - уважительным полушёпотом произнёс Чита. - Электричества уже не было, а люди всё равно дежурили. При свечах…

Здесь, наверху, было как-то уютнее. Почти все окна оказались целыми, не гуляли сквозняки. В одной из комнат, за панелью громадного коммутатора трещал неизвестно как выживший сверчок. Казалось, коммутатор включен и ждёт вызова, хотя из панели торчали оборванные провода.