Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Надо было что-то сказать мальчику, и Яр проговорил скомканно и неуверенно:

- Но, когда вы летаете ветерками, вы же, наверно, по-прежнему вместе?

- Когда вместе, а когда поодиночке. Это всё равно не так, как здесь, на поляне, - отозвался мальчик неохотно. - Здесь-то мы совсем живые, а там…

Он замолчал, и они пошли по краю поляны. Мальчик еле касался снега стоптанными полуботинками. Всё-таки и сейчас он был в чём-то ветерок.

У разлапистой ёлочки стояли Глеб и Командир. Яр остановился: не знал, подойти или свернуть. И, пока думал, невольно услышал разговор.

- Извините меня, - очень серьёзно говорил Глеб. - Извините заранее. Сейчас я задам вам вопрос, который, может быть, вас опечалит или обидит. Но у меня такая профессия, приходится задавать людям вопросы и всегда - о главном…

- Я вас слушаю, - сказал босой Командир и наклонил набок голову.

- Скажите, вам никогда не хотелось вернуться? Стать обыкновенными? Как все ребята…

Мальчик-командир с полминуты молчал. Вскинул лицо, посмотрел мимо Глеба.

- Какой смысл в таком вопросе? Всё равно это невозможно.

- Я понимаю. И всё-таки?

Командир проговорил коротко и сухо:

- Не знаю. Кто как. Я бы не хотел.

- А почему?

Он свёл брови, потом усмехнулся:

- А зачем? Мы живем вечно, нет для нас ни расстояний, ни времени. Ничего не надо бояться. И свобода…

- Да, конечно… - пробормотал Глеб. И ещё раз сказал: - Извините.

- Ничего, Стрелок. Вы спросили - я ответил.

Глеб кивнул ему, зашагал к костру и увидел Яра. Подошёл. Неловко проговорил:

- Кажется, я всё-таки обидел его…

- Нет, - сказал мальчик в оранжевой майке, - он не обиделся. Но он соврал.

- Соврал? - быстро спросил Глеб.

- Конечно. Всем хочется быть настоящими. Иногда так хочется, что просто слёзы…

- Значит, и ветерки плачут, - вздохнул Яр.

- Бывает, - сказал мальчик.

- И командир? - спросил Яр.

- Бывает, - сказал мальчик. - Хотя он очень смелый.

Яр подавил нерешительность и задал ещё вопрос:

- А он тоже был с вами, когда восстание?

- Нет. Он был юнгой на «Атлете». «Атлет» взорвался у Стеклянных скал… А знаете, он ведь правильно сказал…

- Что правильно? - не понял Глеб.

- Если бы мы вернулись… Ну вдруг такое чудо! А что дальше? У нас ни дома, ни родных. Кому мы нужны?

Яр хотел возразить живо и горячо, но тут же испугался: «Надо ли?» А в следующую секунду подошёл Командир. Теперь он улыбался. Сказал Глебу и Яру:

- Вы извините, но вам пора. Пять минут осталось, а нам ещё надо костёр погасить. А то, если полетим, погасить уже не сможем, только раздуем до пожара… Вы идите.

- Мы вам поможем, - сказал Яр.

Командир засмеялся:

- Вы уж идите. С вами Данка. Вы же знаете, как мальчишки гасят костры…

Тогда засмеялись все. Чтобы показать, что не так уж грустно.

Денёк на прощанье что-то быстро сказал Игнатику. Стручок повис у Данки на шее, потом отскочил и отвернулся. Все ветерки быстро замахали уходящим лыжникам. Только мальчик в оранжевой майке сказал Яру:

- Я вас провожу.

Впереди всех он пробрался через окружавшие поляну заросли. Потом - поцарапанный, с мелкими веточками в волосах - пошёл рядом с Яром. Ничуть не проваливаясь в снег. Тихонько попросил:

- Вы не обижайтесь на меня, ладно?

- Господи, за что? - выдохнул Яр.

- Я же понимаю. Вам надо было узнать про восстание. А я молчал.

- Ну и правильно молчал, раз не хотел про это…

- Я не потому, что не хотел. Просто я почти ничего не помню… Только огонь помню и как мы стреляли. Карабин так здорово отдавал в плечо, а пули не летели. Падали в пыль, будто орехи. Так обидно…

- Это я знаю, - сказал Яр.

- Хорошо, что ударил барабан. Барабан их остановил. Но огонь-то не остановишь…

Он замолчал, и все молчали. Только лыжи скрипели…

- Но никто не боялся, - вдруг проговорил мальчик. Негромко, но звонко: - Никто. Даже те, кто не успели…

- Что не успели? - встревоженно спросил Яр.

Но мальчик вдруг отскочил, коротко улыбнулся, вскинул руку и пропал. Сразу. Как в кино, когда на экране тот же кадр, а человека в нём уже нет. Лишь по лыжному следу назад к зарослям убежал чуть заметный снежный вихорёк…

Они долго смотрели вслед вихорьку.

- С ума сойти, какой же я был идиот, - со стоном проговорил Глеб.

Никто не стал утешать его, хотя никто и не понял: за что он так себя?

Яр виновато сказал:

- Даже имя спросить не успел…

Чита быстро подъехал к Данке:

- Ты что?

- Ничего… - Она отвернулась. - А я успела одно имя спросить. Помните, маленький такой?