Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

- А разве они есть? - удивился мальчик.

Музыкант усмехнулся.

- А как сделаться ветерком? - спросил мальчик.

- Сначала надо переплыть Реку, - объяснил Денёк. - Хотя бы один раз. Это не просто река, а такая… ну, вроде волшебной границы. Потом надо побывать в Пустом Городе. Там на Башне Ветров написано заклинание ветерков. Его надо выучить…

- И всё?

Это было так просто!

- Не всё, - сказал Музыкант. - Потом самое главное. Надо забраться на высоту и не испугаться - прыгнуть вниз…

- Как ты за пистолетом? - спросил мальчик.

- При чём тут это… - неохотно сказал Музыкант. - Я тогда и не слыхал ещё про ветерков… Надо не бояться и прыгнуть. Тогда станешь невидимкой и полетишь.

Мальчик подумал. Потом спросил нерешительно:

- А если будешь очень бояться, но всё равно прыгнешь? Тогда получится?

- Получится, - сказал Денёк. - Главное, чтобы перебороть страх…

В это время в щель донеслась хриплая игра сигнальных рожков.

Воспитанников построили на дворе широким квадратом. Директор Чуф, морщась, оглядывал пёстрые и неровные шеренги. Рядом с ним стояли классные надзиратели. Только они, учителей не было.

Мальчик, разумеется, был не в строю. Он забрался до половины на железную лестницу башни и оттуда всё видел. И всё слышал - каменная подкова крепости отражала и доносила любое слово.

Мальчишки стояли тихо и понуро. Директор Чуф, двигая кадыком, отчётливо говорил:

- Раньше мы были терпеливы. Мы только предупреждали. В крайнем случае наказывали очень мягко. Трое суток в штрафном каземате - самое большее, что получали те, кто плавал через Реку или посещал Пустой Город. Опыт показал, что эти меры не принесли результата. Число нарушителей лицейской дисциплины неуклонно растёт. И посему… - Чуф передохнул и молча подвигал кадыком. - Посему высшее начальство потребовало от меня - и я отчётливо понимаю необходимость этого требования - принять самые решительные меры… - Он кивнул надзирателю Кате - круглому человечку с гладким и белым, как тарелка, лицом.

Надзиратель Катя подскочил и женским голосом пропел:

- Воспитанники Андрей Корда-а… Виктор Липун… Феликс Юма-а… Александр Кулик! Ша-а-а-аг… впрёт!

Загорелый Андрюшка беспомощно оглянулся на ребят и, припадая на забинтованное колено, шагнул из строя. И ещё трое шагнули, незнакомые мальчику. Один - совсем малыш, даже непонятно, как такой оказался в лицее. Он испуганно вертел круглой стриженой головой с большими ушами.

Ко всем четырём подошли надзиратели, взяли ребят за плечи и вывели на середину двора.

- Эти четверо, - деревянно произнёс Чуф, - будут наказаны первыми. Сейчас их запрут в штрафном каземате, а после необходимых формальностей и воспитательных бесед их направят в трудовую школу на острове Крабий Глаз. Так нам велено, и так будет, а если этот печальный пример не…

- Они не виноваты! - звонко сказали из рядов.

- Ма-а-алчать! - запел Катя.

- А если этот печальный пример…

- Бандюги! Он же совсем малёк, - сказали в строю. Видимо, про ушастенького.

- Ма-а-алчать! - Катя вытянулся на носках. - Имейте в виду! В крайнем случае нам разрешено применять электрощупы!

Строй замер. Но почти сразу опять прорезался голос:

- Какой храбрый с пацанами! Где ты был, когда воевали?

- В отряде умиротворения! - крикнули из задней шеренги.

- В интендантской конторе, ворюга!

- Молчать! - это крикнул уже директор. - Разойдись! По классам! Марш!

Строй стал медленно разваливаться. А четверых повели к приземистой железной дверце.

Страшная мысль ударила мальчика. Так, что он едва удержался на ступеньках. Вдруг ребята решат, что это он выдал мальчишек? Всё вынюхал и донёс!

Эта мысль была такая отчаянная, что мальчик бросился искать Музыканта или кого-нибудь ещё из новых знакомых. Но двор быстро опустел.

Мальчик промучился до вечера - то во дворе, то дома.

- Ты заболел? - тревожилась мама.

- Нет. Просто скучно.

- Ничего. Скоро поедем к дедушке в Чайную Пристань.

- Папа, а что за школа на острове Крабий Глаз? - спросил мальчик, когда вернулся отец.

- Это не школа, а тюрьма.

- А этих ребят… Их правда отправят туда?

- Ох да помолчи ты… - со стоном сказал отец.

Вечером, когда двор был уже в глубокой тени и остывали камни, мальчик увидел у старой пушки Музыканта, Лётчика и Денька. Он подбежал, остановился и заплакал:

- Вы, наверно, думаете, что это я? Честное слово… Я же клятву давал…