Жан д'Эм - Красные боги

– А! – воскликнул Пьер. – Вы думаете, что здесь на дне пропасти…

– Совершенно верно. Если там, – священник показал на отдаленный край плоскогорья, – находится главный вход в храм, то здесь, на дне пропасти, может быть, есть боковой. Мы легко в этом можем убедиться завтра.

– Все завтра да завтра, – недовольно ворчал Люрсак. – Я хочу сегодня же спуститься по крайней мере до края пропасти.

– Это можно. И даже сию минуту.

Пьер начал спускаться по склону, а отец Равен направился к груде камней, возвышающейся неподалеку. Но Пьер не сделал и половины пути, как его остановил резкий окрик священника. Он обернулся и увидел, что отец Равен поспешно бежит к нему.

– Вы меня испугали. Что с вами случилось?

– Пойдемте вон туда. Я там кое-что увидел… впрочем, мне, может быть, только показалось. Сверху плохо видно. Надо подойти поближе. Посмотрите сами.

Торопливыми шагами он подвел Люрсака к громадному манговому дереву, широко раскинувшему свои тенистые ветви.

– Тут.

И, взволнованный, он умолк.

Пристально вглядываясь, Пьер заметил, что перед ним яма, искусно закрытая ветвями и сухими листьями.

– Слоновая западня?

Но в то же время он обратил внимание на валяющиеся рядом лохмотья, в которых легко можно было узнать остатки французского офицерского мундира.

– Равен, смотрите.

Миссионер уже все понял. Не отвечая Пьеру, он поспешно разбросал ветки, закрывающие яму, наклонился над ней и затем с помертвевшим лицом откинулся назад. Пьер в свою очередь заглянул вглубь.

Дно ямы было усажено острыми кольями, на одном из которых повис европеец. А на самом дне ямы виднелся еще один скелет с кусками сохранившихся лохмотьев.

– Редецкий?

– Да.

Священник спустился в яму, снял тело Редецкого с кола, пропоровшего бок и живот и, подняв труп на руках вверх, передал Люрсаку.

Труп едва начал разлагаться, и на лице его, казалось, сохранилось еще выражение спокойной решимости.

Не посвящая ни во что людей своего каравана, Пьер принес лопату и вырыл неглубокую могилу. Отец Равен прочитал погребальные молитвы.

Люрсак и отец Равен решили воспользоваться остатком дня и спуститься лесом немного вниз по плато: так и цель становилась ближе, и караван был скрыт лучше, чем на самой макушке Пу-Каса.

Когда наступили сумерки, Пьер отдал приказ об остановке. В то время как проводники и корнаки хлопотали возле животных, Люрсак с миссионером осторожно пробрались к обрыву. Наклонившись над бездонным мрачным колодцем, они напряженно вслушивались, не донесется ли оттуда каких-нибудь звуков.

– Ничего, – сказал Пьер. – Ничего. Пустота. Молчание.

Он хотел было уже подняться и уйти, как миссионер схватил его за плечо и прошептал:

– Прямо, чуть-чуть правее – огни.

Действительно вдалеке – вероятно, на противоположном краю обрыва, маячила пара огней. Затем показались еще. Люрсак вскоре насчитал семь светящихся точек.

– На той стороне кто-то живет.

Миссионер крепче сжал плечо Люрсака.

– Да, если кто-то живет. Но ведь приходится прийти к выводу, что живут в самой стене. По-видимому, гроты. А может быть, выходы подземных галерей храма, а может быть, и еще что-нибудь.

Пьер спохватился:

– Наши огни! Они тоже видны!

Он бросился к лагерю и попал как раз в тот момент, когда корнаки начали раздувать чуть теплящееся пламя только что разведенного костра. Пьер затоптал его ногами.

– Никаких огней! Вы меня слышите? Чтобы уголек не светился!

Он позвал проводников:

– Нгур и Пат! Где вы?

Из темноты послышался ответ.

– Мы здесь, господин.

– Захватите с собой все веревки, которые у вас есть, и приходите вон туда. Я жду вас там с отцом Равеном.

Уходя, он отдал приказ корнакам:

– Оставайтесь здесь! Не сходите с места!

Миссионер, когда Пьер возвратился к нему, продолжал стоять все на том же месте, погруженный в раздумья.

– Это вы? А я стоял и размышлял, каким образом добраться вниз.

– Путь один, – отвечал Пьер. – Стена совершенно отвесная, и спуститься можно только по веревке. Сейчас проводники принесут ее.

– Хватит ли веревки? Мы ведь не знаем, насколько глубока пропасть и как высока стена.

– Хватит. У нас есть целая веревка на двести пятьдесят метров. Я велел привязать к ней веревки от вьюков. Там наберется метров до пятидесяти. Итого триста. Спустившись, я дождусь дня и тогда уже решу, что делать.

– Вы говорите так, словно собираетесь спускаться один. Вы ошибаетесь: я буду с вами, – и, застенчиво понизив голос, отец Равен прибавил: – Ведь вы, Люрсак, еще не все знаете. Мое поведение за последние дни могло вам показаться странным и ненормальным. Однако я надеюсь, что скоро вы поймете меня. Одним словом, я спущусь в эту бездну. И даже если бы вы не захотели спускаться, я сделал бы это один…