Марина Ноймайер - Связанные звёздами [litres]

Из моей груди вырвался глухой стон. Численное преимущество было на стороне противников, каждый гвардеец сражался минимум с одним заговорщиком. О, черт! Неужели никто не видит мужчину в капюшоне! Я стиснула зубы и зашагала к Лоренцо.

У меня нет оружия, у меня нет оружия.

Я шла, едва переставляя ватные ноги. Лео настойчиво просил меня держаться подальше от мясорубки. Он очень забеспокоится, если увидит меня рядом с Лоренцо, но… я должна помочь, должна предупредить… у человека в черном капюшоне нож… Я резко остановилась. Но если у меня ничего не получится? Подставлю себя под удар, расстрою Леопольдо. Вдруг вместо Лоренцо ему придется спасать меня? Я сжала кулаки и воинственно вскинула голову. Нет… не могу просто стоять и смотреть! Я не позволю Лоренцо умереть! Не сегодня!

Дрожащими руками я схватила подол и резко рванула ткань платья. Вот так будет проще! Я бегом бросилась к скамьям, буквально перепрыгивая через раненых. Гвардейцы и заговорщики, поглощенные боем, не обратили на меня никакого внимания. Думай, думай, как же обезвредить мужчину в черном капюшоне? Обезвредить без оружия…

Иглы! Острые как кинжалы! Сегодня утром при помощи этих самых иголок Пеппина закрепила мне золотую сетку!

Я запустила пальцы в волосы и достала несколько опасных заколок. Светло-русые локоны растрепались и беспорядочно рассыпались по спине и плечам. Бегом! Бегом! Зайду со спины! Я напряглась, сжимая иголки крепче. Вот он! Черный плащ! Я занесла руку, чтобы ударить, но мужчина резко развернулся и перехватил мое запястье. Я узнала серые глаза-льдинки, и мое сердце сделало сальто, а ноги чуть ли не подогнулись. Люций Морель!

Мужчина до боли сжал мое запястье, и я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Иголки выпали из моих непослушных пальцев, а из глаз брызнули слезы. Морель улыбнулся безумной улыбкой, и я дернулась с отвращением и испугом. Прочь от этих глаз! Прочь от этой улыбки!

Хохоча, Люций сначала притянул меня к себе, а затем сильно толкнул в грудь, и я упала на пол. В его руках снова блеснуло тусклое лезвие. Он сделал шаг к Лоренцо.

Не позволю!

При одной мысли, что Морелю все-таки удастся убить Лоренцо, мое сердце вспыхнуло гневом. Я схватила одну из заколок и, поднявшись, набросилась на Люция. Тонкая игла проколола кожу и вошла в шею чуть ниже уха.

Но злоба Мореля пересилила боль, и он все же занес руку с кинжалом. К счастью, пальцы Люция дрогнули, и лезвие прошло всего в сантиметре от горла Лоренцо.

На какое-то время мы застыли, буравя друг друга напряженными взглядами. Затем Морель застонал и принялся зажимать рану, чтобы остановить кровотечение. Из его груди вырвалось хриплое, рваное дыхание. Люций боролся за жизнь.

– Ты за это поплатишься, – прошипел Морель и, резко развернувшись, быстро скрылся в толпе.

На секунду я решила, что мы с Лео выиграли этот бой и смогли спасти Лоренцо, но внезапно рядом с Медичи возник мужчина довольно грозного вида. Его глаза пылали жаждой крови, на тонких, плотно сжатых губах играла мрачная улыбка. Я машинально отшатнулась. Эта жуткая ухмылка… я ее знаю… Элеонора улыбается точно так же. Должно быть, передо мной ее отец – Бернардо Бандини Барончелли.

Заговорщик грубо оттолкнул меня в сторону и замахнулся на Лоренцо. Я успела только вытянуть руку и выкрикнуть:

– Нет!

Стоящий рядом со мной гвардеец тоже вскрикнул и, стремясь защитить Лоренцо, бросился на меч заговорщика.

– Назад, Нори! – взвыл Лоренцо.

В следующую секунду Бернардо Барончелли пронзил грудь бойца, которого Медичи назвал Нори. Я пискнула. Нет, отвлекаться нельзя! Я пригнулась и проскочила под рукой у заговорщика и схватила Лоренцо за локоть.

– Пойдем, скорее! – крикнула я.

К нам подбежал уже знакомый мне мужчина. Анджело Полициано! Поэт подхватил Лоренцо под другую руку.

– Быстрее! Укроемся в ризнице!

Полициано кивнул, и мы в сопровождении еще нескольких гвардейцев пошли к притвору. Бледный как мел, Лоренцо посмотрел затуманенными глазами сначала на меня, потом на Анджело и спросил:

– Что с Джулиано? Он ранен?

Мы с Полициано обменялись многозначительными взглядами и молча продолжили путь к ризнице.

Мы вошли в притвор, и Анджело закрыл тяжелую бронзовую дверь. Гвардейцы усадили потрясенного Лоренцо на пол рядом со шкафом, в котором хранилась различная церковная утварь, и бросились торопливо задвигать массивный засов. Вдруг кто-то забарабанил в дверь, послышались плач и причитания. Гвардейцы застыли в нерешительности, их взгляды обратились к рослому мужчине в красном плаще.