Юрий Константинов - Путешествия для избранных. Рассказы

- Халтикозавр, - сказал Виктор, - еще одно доказательство в мою пользу. - Быстрым движением он сорвал с бедра излучатель.

Однако пустить оружие в ход не пришлось. Едва Дробный шагнул вперед, ящер попятился, неуклюже развернулся и кинулся прочь, не выбирая дороги, как танк, круша и подминая под себя стволы деревьев.

С большим трудом удалось нам связать маленького прокомпсогната, который то переворачивался на спину, выбрасывая вперед когтистые задние лапы, то подхватывался и устрашающе щелкал зубастой пастью.

Виктор опустился на поваленный ствол, устало и счастливо засмеялся:

- Алка, родная, ты просто не представляешь, что мы с тобой открыли! В этом огромном естественном заповеднике ученые смогут проследить до деталей весь ход эволюции, начиная с позднего триаса мезозойской эры. Да за такую возможность нам биологи памятник воздвигнут!

Никогда еще я не видела Дробного таким возбужденным и радостным.

До поздних сумерек я помогала ему укладывать образцы растений и грунта в специальные контейнеры, прятать найденных скорпионов и сороканожек в плоские прозрачные футляры. На маленького ящера мы надели прочный ошейник и привязали к стволу огромного папоротника невдалеке от корабля, а для целаканта сделали глубокий садок рядом с озером. Прокомпсогнат долго и безуспешно пытался освободиться от поводка, крутил во все стороны головой на тонкой гибкой шее, но в конце концов угомонился. Глаза его затянула бурая полупрозрачная пелена, неуклюже повалившись набок, ящер задремал.

Целакант же, едва мы пустили его в садок, забился в самый темный угол и лег на дно.

Наше сенсационное сообщение коллеги по экспедиции восприняли сдержанно - наладка реактора шла медленней, чем они рассчитывали.

- Что с них возьмешь! - обиженно сказал Дробный. - Технари-сухари.

Ночь на незнакомой планете прошла без приключений, если не считать, что мне неожиданно приснилось… оригинальное доказательство теоремы Файберга. «Что же это делается?» - изумилась я, проснувшись.

Сколько мы ни бились в студенческие годы над этой теоремой, раззадоренные преподавателями, утверждавшими, что ее доказательство равносильно защите кандидатской диссертации, - и все впустую. И вдруг этот волшебный, иначе и не назовешь, сон.

Добросовестно записав увиденные во сне формулы и убедившись в своей математической одаренности, я снова улеглась.

- Есть оригинальное доказательство теоремы Файберга! - торжествующе сказала я утром Белову вместо приветствия. Однако он не поздравил меня, как следовало ожидать, а покачал головой и произнес:

- Странные вы сегодня оба. Полюбуйся-ка на своего суженого.

Глянув в иллюминатор, я увидела, как внизу, у основания дюз, мечется, размахивая руками, Дробный.

- Что случилось, Виктор? - крикнула я, спускаясь по трапу.

- Идиоты, шуты гороховые! - в сердцах отозвался Дробный. - И все делают вид, будто ничего не случилось, словно мы на воскресном пикнике!

- Да какая муха тебя укусила?

- Полюбуйся, - взмахнул он рукой. - Кто-то из этих проходимцев, эйнштейнов доморощенных, которые ни черта не смыслят в биологии, решил над нами мило пошутить и подменил всех животных.

Оглянувшись, я действительно увидела, как под деревом, к которому мы вчера привязали детеныша ящера, ворочается, пытаясь освободиться от смехотворно короткой привязи, зверь, размером с доброго жеребца.

- К нему и подходить-то боязно, - сказала я. - Затопчет ненароком.

- А целакант? - закричал Виктор. - Посмотри, кого они сунули в яму вместо рыбы.

Я заглянула в садок и отшатнулась - из воды высунулась длинная, напоминающая крокодилью, покрытая костяным панцирем голова. Я успела заметить, что эта устрашающего вида голова имеет не только ноздри, но и небольшие жабры.

- Но это не все! - разъяренный Виктор потрясал перед моим носом штативом с пробирками. - Вчера здесь были совсем другие растения. Эти шутники не тронули только скорпионов, видно, побоялись сунуться.

Скрестив руки, он застыл в горестном молчании. Я осторожно провела рукой по его плечу.

- Ну, подумаешь, разыграли, - сказала я. - В конце концов это тоже очень ценные животные, из мезозойской эры.

- А как ты их доставишь на Землю? - спросил он. - У нас же нет таких огромных контейнеров. И потом, - раздраженно заметил Дробный, - я не мальчик, чтобы меня разыгрывали. Ученые, называется. Все, - тряхнул он головой, - сейчас иду к Эрнсту и прошу внеочередной сеанс связи с Землей!

- Зачем?

И тут он впервые произнес эту фразу. Глядя куда-то мимо меня, не совсем уверенно сказал: