Александр Филиппов - Сказка без чудес

Промчавшись, не снижая скорости, по улицам Колобродово, с удовлетворением отметил, что народ и здесь зашевелился, забегал.

Бил в набат самый большой и тяжёлый колокол на отреставрированной, наконец, сияющей новыми золотыми куполами, церкви.

Возле поселковой администрации глава сельсовета при поддержке полицейского выстроил в одну шеренгу десятка два мужиков с топорами, баграми да вёдрами.

Местный батюшка, отец Александр, на которого здешние прихожане не могли нарадоваться — так изменился тот за последний год в лучшую сторону, стал таким скромным да благочестивым, — благословлял, окропляя святой водой, добровольных огнеборцев на сражение со стихией.

Здесь же молотили двигателями два стареньких трактора «Беларусь». К одному была прицеплена цистерна с надписью «Молоко», к другому — чётырёхрядный плуг для опахивания почвы за пределами очага возгорания.

На подворьях, чуя недоброе, беспокойно мычали коровы, квохтали куры, блеяли овцы. Лаяли надсадно собаки, а те, что были не на привязи, носились возбуждённо вокруг людей, высунув от напряжения влажные языки, и ожидая команды: куда бежать?

А надо всем растревоженным посёлком нависали зловеще тянувшиеся со стороны бора, заволакивающие рассветное небо, клубы чёрного дыма.

Полковник похвалил про себя поселкового главу Амена. Даром, что пьяница, но дело своё знает, с народом управляться умеет, и внезапно огонь Колобродово не накроет.

Джип свернул на лесную дорогу, помчался, мягко переваливаясь, по ухабистой, разъезженной в непогоду, колее.

Опустив стёкла на боковых дверцах, Перегудов отчётливо уловил запах дыма и гари.

И небыло привычной в бору, звенящей, умиротворяющей тишины.

В салоне автомобиля хрипела, транслируя отрывистые команды, перемежаемые четырёхэтажным матом, рация, настроенная на эмчээсовскую волну.

Испуганно стрекотали сороки, каркали заполошно вороны, щебетали вразнобой какие-то мелкие пичужки, невидимые в кронах сосен.

Несколько раз дорогу прямо перед автомобилем пересекли стремительно улепётывающие от надвигающегося пожара зайцы, грациозно, в два прыжка, перемахнули косули, промчалось, сметая всё на своём пути, стадо свирепых и неудержимых, как танки, повизгивающих яростно кабанов.

А гарью всё отчётливее пахло. Вот уже и глаза начали слезиться от едкого дыма.

И страшно было представить полковнику, сколько менее расторопных, чем зайцы да кабаны, живых существ, вроде ежей, ящериц, белок, птенцов, не вставших ещё на крыло, прячущихся по таким надёжным, казалось бы, убежищам, как норки, гнёзда и дупла, одномоментно гибло сейчас, сгорая в испепеляющем пламени?!

А насекомые? Все эти жучки-паучки, стрекозы да бабочки, которых мы и не замечаем обычно, но которых Бог тоже создал для чего-то на этом свете, пропадали сейчас, наверное, миллионами!

Страшен пожар в лесу.

А страшнее, горше всего Перегудову было от осознания того, что бедствие это, наверняка, рукотворное.

И за всем этим ужасом, смертями стоит либо чья-то дурь, безалаберность, либо злая воля и трезвый, циничный расчет.

О том, как скрывают рукотворными пожарами следы незаконной вырубки, как пускают в дело, извлекая прибыль, горелый лес, полицейский прекрасно знал.

Другое дело, что руки его почти всегда оказывались коротки, чтобы добраться до всех этих, кормящихся вокруг бора, прикрытых надёжными административными крышами, нелегальных лесозаготовителей.

И зачастую, прихлопнув деятельность кого-то из «чёрных лесорубов», собрав доказательную базу, он слышал от своего непосредственного полицейского начальства из УВД приказ. Отданный, правда, в устной форме, но который невозможно было ослушаться:

— Дело, докладываешь, сшили? Ну, а теперь расшивайте!

А, как объяснял когда-то рядовому-«срочнику» Перегудову незабвенной памяти ротный старшина Пугаченко, воинские команды не обсуждаются, а исполняются беспрекословно и в срок. При этом, если бойцу что-то не нравилось, ему разрешалось возмущённо шевелить большим пальцем ноги внутри сапога.

И нынешний пожар, вспыхнувший сразу в четырёх, отдалённых друг от друга десятками километров, местах, был результатом умышленного поджога, в чём полковник нисколько не сомневался.

Наконец, джип вырулил на присыпанную гравием площадку перед воротами усадьбы. И, едва Перегудов заглушил двигатель, как услышал частые выстрелы.

Бухали басом, в разнобой крупнокалиберные охотничьи ружья. Им отвечали сухо из пистолета: «Тах… тах… тах!!!»