Александр Филиппов - Сказка без чудес

И потому поехала в тренажёрный зал, где полтора часа изнуряла себя физическими упражнениями.

Потом, оставаясь верной особенно здоровой, так называемой «средиземноморской диете», вкусно поужинала в суши-баре.

Настроение её было отличным.

Оно, пожалуй, подиспортилось бы изрядно, если бы Надежда Игоревна вспомнила ветхозаветную истину: дьявол только сулит золотые горы. А потом всегда оставляет прельстившихся с битыми черепками…

На следующий день, ранним утром, едва рассвело, Заповедный бор загорелся сразу с чётырёх сторон.

Сперва, ещё затемно, полыхнул Дом творчества. Такие старые, высушенные временем деревянные строения, горят как спичка. И причины схожи — как правило, это ветхая электропроводка, приводящая к короткому замыканию.

Не оклемавшийся толком со сна поэт Ферапонт Сбруев, подгоняемый пламенем, едва успел выскочить из спальной в одних подштанниках, и метался теперь, белея босыми ногами, вокруг пожарища, заламывал руки, видя, как пожирает беспощадный огонь его имущество. А самое трагичное — библиотеку, которую пиит, томик за томиком, собирал всю жизнь.

Очевидным было, что погорелец Сбруев оставался в итоге гол, как сокол.

Чего не скажешь о его ученике, Грише Кулешове. Даром что хроменький, он непостижимым образом успел расторопно одеться довольно тепло, с учётом ночной прохлады натянув на рубашку шерстяной джемпер. При этом сжимал в одной руке чемоданчик с личными вещами и документами, в другой — ноутбук в чехле, в электронном нутре которого хранились все его поэтические и прозаические произведения.

От занявшегося дружно строения по лежалой хвое, опавшим сучьям огонь сноровисто перебежал, перекинулся на ближайшие сосны.

С рассветом отчётливо потянуло дымком с противоположной стороны лесного массива, от торфяников Сухого лога.

Пламя здесь не вставало стеной, а таилось, перебиралось шустро, охватывая всё новые и новые площади, в горючих недрах, выбрасывая на поверхность то там, то здесь, струйки дыма, и показывая порой алые, казавшиеся безобидными, язычки.

Тем не менее, распространялся торфяной пожар стремительно, расходился вширь, словно круги по воде от увесистого камня, брошенного в гладь лесного пруда, крепчал, набирался силы, спекая метровой толщины слои торфа в раскалённый шлак, выжигая корни травы, кустарника и остававшихся внешне не тронутыми исполинских деревьев.

А потом вдруг, словно за компанию, занялась, затрещала, запылала незаконная, неучтённая ни в каких реестрах, лесопилка в центре Заповедного бора. И здесь огонь занялся дружно, разом поглотив и пилораму, и бытовку для работников рядом, перекинулся на штабеля свежепилёных досок, леса-кругляка, оцилиндрованных брёвен, горы опилок и щепы, сожрал мгновенно, превратив их в неосязаемый пепел и головёшки, которые ни к одному уголовному делу о противозаконных лесозаготовках не подошьёшь.

Четвёртым очагом возгорания в этот злосчастный, погожий и, к счастью для поднятых по тревоге огнеборцев со всей округи, безветренный день, стала расположенная уединённо в чаще бора усадьба.

Сообщения о возгораниях в реликтовом лесном массиве поступили начальнику отдела полиции Перегудову одновременно с подразделениями МЧС.

И пока три боевых расчёта местной, маломощной пожарной части на трёх стареньких автоцистернах-ЗИЛах отправились, завывая сиренами, по трём адресам, полковник, подняв в ружьё весь личный состав райотдела, откомандировал их для поддержки и усиления эмчеэсников.

По опыту прежних пожаров, случавшихся время от времени в бору, он знал, что автоцистерны выплюнут скудные запасы воды за несколько минут, а потом, при отсутствии источников водоснабжения, придётся действовать в основном топорами да лопатами, отсекая горящие участки от нетронутого пламенем леса противопожарными ровиками и просеками. А на этой адовой работе каждый человек на счету.

И кто лучше полицейского сможет поднять, мобилизовать, а то и принудить на борьбу со стихией местное население?

Сам же Николай Петрович, поручив оперативное руководство силами и средствами по ликвидации чрезвычайной ситуации начальнику штаба, опоясался портупеей с кобурой, достал из сейфа служебный «Макаров», и как был, в белой парадной рубашке, сияющей золотом погон, оседлав «джип», газанул в сторону имения, где, по неподтверждённым пока данным, вроде бы тоже загорелось.

Потому что знал точно — Лиза с утра, воспользовавшись отгулом после суточного дежурства, гостила сейчас там, общаясь с одним из братьев, любезным её сердцу Соломоном.