Артур Дойль - Маракотова бездна [litres]

У меня до сих пор в ушах звенит дикий вскрик Маракота:

– Канат оборван! Мы пропали! Все погибло! – вопил он. Потом, схватив телефонную трубку, отчаянно крикнул: Прощайте, капитан, прощайте навсегда!..

Мы не сразу упали вниз, как нам показалось сперва. Несмотря на солидный вес, пустая внутри кабина до некоторой степени создавала неустойчивое равновесие, и мы медленно и постепенно стали опускаться в пропасть. Я слышал протяжный скрип, когда мы выскальзывали из страшных объятий чудовища, явившегося причиной нашей гибели, и затем, медленно вращаясь, широкими кругами стали спускаться в бездонную пропасть. Прошло, наверное, не больше пяти минут, но нам они показались часом, пока не натянулась проволока телефона и не лопнула с тихим стоном, как струна. В ту же минуту лопнула проводящая воздух трубка, и сквозь отверстие стала по каплям просачиваться соленая вода. Опытные, проворные руки Билла Сканлена мигом перетянули конец резиновой трубки узлами, и вода перестала течь; в то же время доктор отвинтил пробку у баллона со сжатым воздухом, который стал выходить с легким свистом. Затем лопнул провод и мгновенно потух свет, но доктор в темноте добрался до аккумуляторов, и на потолке вспыхнул ряд лампочек.

– Света нам хватит на неделю, – проговорил он с кривей усмешкой. – Во всяком случае, мы умрем при свете…

Потом он с досадой покачал головой, и неожиданная улыбка озарила его сухие черты.

– Мне, собственно, все равно. Я старик, довольно пожил – и моя роль в мире сыграна. Единственное, о чем я сожалею, – что вовлек двух молодых людей в это опасное предприятие. Я должен был рисковать один.

Я просто и горячо пожал ему руку, не в силах произнести ни слова. Билл Сканлен тоже молчал.

Мы медленно опускались, измеряя скорость падения по теням рыб, поднимавшихся вверх мимо окон. Казалось сперва, что это рыбы поднимаются вверх, а не мы опускаемся вниз. Кабинка сохраняла равновесие, хотя мне казалось, что мы каждую минуту можем повалиться на бок или перевернуться вверх дном. К счастью, наш вес был хорошо сбалансирован, и мы шли ко дну в стоячем положении.

Случайно взглянув на глубиномер, я увидел, что мы опустились уже на глубину тысяча шестьсот метров.

– Видите, все выходит так, как я предсказывал, – заметил Маракот с мрачным удовлетворением. – Не мешало бы вам ознакомиться с моим докладом Океанографическому обществу об изменении давления при погружении на разную глубину. Как бы мне хотелось написать хоть несколько строк туда, наверх, чтобы пристыдить Бюлова из Гессена, который осмелился возражать моему докладу.

– Черт подери! Будь у меня такая возможность, я бы не стал тратить силы на споры с этим тупоумным ослом! – воскликнул механик. – В Филадельфии живет одна крошка, которая всплакнет, узнав, что никогда больше не увидит Билла Сканлена.

– Да, мы никогда не вернемся, – сказал я, пожав ему руку.

– Что же, – пожал он плечами. – Я исполнял свой долг.

Мы помолчали.

– Долго ли еще? – спросил я доктора.

Он помолчал несколько секунд.

– У нас еще будет время осмотреть дно бездны, – ответил он тихо. – Воздуха в баллоне хватит на некоторую часть дня. Опасность в другом – в продуктах выдыхания. Они задушат нас. Если бы мы могли выпускать углекислоту!..

– Это, по-видимому, невозможно.

– У нас есть баллон кислорода. Я захватил его на случай катастрофы. Вдыхая кислород время от времени, мы как-нибудь продержимся еще… Взгляните на глубиномер – мы опустились уже больше чем на три километра.

– Да стоит ли бороться за жизнь? Чем скорее наступит конец, тем лучше, – заметил я.

– Это верно! – подтвердил Сканлен. – Раз, два, и не копайся!

– И отказаться от поразительного зрелища, которого еще не наблюдал никогда глаз человека? – возопил Маракот. – Это предательство по отношению к науке! Будем наблюдать факты до последнего, пусть даже эти знания погибнут вместе с нами. Надо играть до конца, если уж начали.

– Да вы – спортсмен, док! – захохотал Сканлен. – А, в общем, вы это правильно. Играть, так до последнего грошика!

Мы терпеливо уселись втроем на диван, вцепившись в ручки; кабинка, колыхаясь и поворачиваясь, опускалась, и рыбы мелькали, проскальзывая вверх мимо иллюминаторов…

– Уже пять километров, – заметил Маракот. – Я выпущу немного кислорода, мистер Хедлей… Становится очень душно. Забавная вещь, – сухо ухмыльнулся он. – Действительно, теперь эта бездна имеет право называться «бездной Маракота». Когда капитан Хови привезет новости, коллеги увидят, что эта бездна не только моя могила, но и мой памятник нерукотворный. Даже Бюлов из Гессена…