Али Абев - Миссия сдвига на Фа#

Переводчица подошла к водителю и, пролопотав с ним на тюркском диалекте три минуты, сообщила всем, сидевшим в автобусе, то, что было ясно и без перевода – придётся ждать другую машину, так как эта сломалась.

Совсем неподалёку виднелось величественное сооружение купольной базилики, внушавшее уважение своей основательностью и древностью.

– Все желающие могут пройти и осмотреть Айя Софию. Эта византийская базилика, а затем – мечеть знаменитый на весь мир памятник архитектуры. С 19 века она превращена в музей. Только возьмите с собой телефоны, пожалуйста! Если потеряетесь, звоните, не стесняйтесь. Мы поднимались на холм с южной стороны, а вход в базилику – с западной. Приятной прогулки! В любом случае, жду всех здесь у машины через полчаса.

Народ решил держаться вместе, и, отловив на входе в храм русскоговорящего гида, все устремились на осмотр. Войдя внутрь мечети, экскурсовод начала свой рассказ:

«Построенная при императоре Юстиниане в 537 году и освящённая в честь Софии Премудрости, базилика пережила и расцвет Византийской империи, и бесчинства крестоносцев, отправленных папой Иннокентием Третьим на расправу с ненавистным ему городом, и приход турок. Надо отметить, что даже турки-мусульмане, овладевшие Константинополем в 1453 году, не нанесли такого урона греческим храмам, как, братья по вере, крестоносцы. Мусульмане просто превратили базилику Святой Софии в мечеть, достроив четыре минарета и поменяв крест на полумесяц. Освободители же Гроба Господня, нанесли всему городу непоправимый урон, не щадя ни людей, ни христианские святыни. Ослеплённые золотом, серебром и драгоценными камнями в оправах икон и алтарях, обезумевшие варвары рубили мечами изображения тех, кому возносили каждодневные молитвы, ради того, чтобы урвать свой кусок из византийской сокровищницы. Даже мощи святых были выброшены из драгоценных саркофагов, разбитых на части ради дележа. Правда, потом, останки столпов веры всё же собрали. Варвары осознали, что и лишенные драгоценностей мощи представляют собой огромную ценность для истинных христиан. Их завернули в рогожку, погрузили в трюмы с солью и, как вяленое мясо, отправили в города западной Европы.

Так Константинополь утратил и свои несметные богатства, и свою святость, являвшуюся объектом паломничества. Они перекочевали в закрома Ватикана и в карманы псов-рыцарей. Именно на этих кровавых трофеях, в дальнейшем, стала быстро подниматься и развиваться западная Европа. Восточная же, потеряв могущественный оплот христианства, подверглась вторжению кочевых племён монголов, а затем, – турецкой экспансии. Таков был итог исторического раскола церкви Христовой 1054 года. Кровожадное копьё Марса и безжалостное остриё серпа Луны извели под корень царственное золото сердца империи Константина».

Войдя под огромный свод, Константин Дмитриевич попытался представить, какой она была – обитель Софии Премудрости при правлении последнего славного басилевса из рода Комнинов – Мануила Первого, труды которого ему довелось изучать в годы студенчества.

Из, осветившейся янтарным светом, ниши, расположенной в северо-восточной части базилики, вышел, одетый в белую монашескую ризу, пожилой человек греческой наружности и направился в сторону Снопова.

– Здравствуй, Мануил! – обратился он к Константину.

– Вы обознались, преподобный. Я думал о Мануиле, правда, но я – Константин.

– Может быть и так. Давно живу! Мог и обознаться. Так ты хочешь увидеть былое величие? – Что ж, смотри! – с этими словами незнакомец прикоснулся к солнечному сплетению гостя.

Многоголосное пение славило Бога на Небе и царя на земле, отражаясь от стен и устремляясь ввысь, туда, где парил под куполом белый голубь Святаго Духа. Свет, льющийся через многочисленные окна барабана, подпирающего свод, создавал иллюзию, что сам купол невесомо завис в воздухе.

Алтарная часть сочилась золотом и серебром. Сверкающая солнечная смальта, служила фоном для икон и портретов царственных особ. Сами иконы, выложенные многоцветной мозаикой, из-за своей удалённости от зрителей, выглядели ожившими ликами гигантов. Колонны были отделаны различными сортами мрамора.

Свет струился внутрь, казалось, отовсюду. В какой-то момент Константин Дмитриевич, стоящий в потоке падающего света, и всматривающийся в лик Святой Софии, почувствовал, что его лёгкие словно распирает от воздуха, и он возносится к небесам, к глядящему на него лику.