Али Абев - Миссия сдвига на Фа#

Эхо громового голоса ещё звучало в ушах слушателей, когда в зал к собравшимся Нагвалям вернулся Поспишил.

– Я что-то пропустил? – обратился к замершим в немой пантомиме людям пан Вацлав.

– Угу, встречу с шефом, – беззвучно рассмеялся Анатолий Иванович. Остальные молчали. Вибрации были всё ещё очень сильны, и паралич тела отходил медленно.

– Эх! Вот так всегда! Выйдешь на секундочку по нужде, а руководство – раз, и припрётся с проверкой трудовой дисциплины! – раздосадовано проворчал Поспишил.

За час до расчетного времени столкновения астероида с Землёй от короны Солнца отпочковался головастик. Он выдернул свой длинный хвост из шара сияющей солнечной плазмы и размазанным световым пятном через восемь минут достиг орбиты Земли, гонимый лучами светила. Здесь пятно света вновь обрело форму головастика, одна только голова которого, смотрелась на вечернем небе размером с Луну. Эфирное образование остановилось у верхней границы ионосферы на высоте 700 километров, и, распушив жгут хвоста в раскидистый невод, заняло позицию кота у мышиной норки, ожидая неминуемой встречи с приближающейся небесной горой.

Звенья Нагвалей, ведомые Коллективным Намерением лидеров, встали на боевое дежурство в вершинах незримого додекаэдра на высоте первого узла Жезлов Кадуцея.

То, что творилось в эти минуты на обречённой на столкновение с астероидом планете, описанию поддаётся с трудом. Руководства держав спешно эвакуировались в бункеры, заранее подготовленные ввиду ожидаемого Конца Света. Бизнес-элита устремилась в бомбоубежища, размещённые под жилыми кварталами столиц. А простые смертные пытались хотя бы дозвониться до своих родных, чтобы сказать им слова любви и благодарности прежде, чем Тень навсегда упадёт на лик Земли. Но в этот последний диалог любящих душ вмешался, разрывающий мобильную связь, ужасный треск.

За пять минут до приземления незваного гостя, мощный зелёный луч ударил в вечернее небо из главной башни замка колледжа Поспишила в направлении «головастика». Под его воздействием эфирное чудо начало медленно наливаться красно-малиновым цветом праведного гнева, превращаясь на глазах в золотую рыбку с огромным хвостом, уходящим за горизонт. Над планетой встало красное небо Шамбалы.

– Внимание! Говорит маэстро Челышев. Всем Нагвалям запитаться от стоячих волн эфира – Линий Орла! Начинаем сдвиг на «Фа#»! Взвейтесь соколы орлами! Ребята, будем жить!!! – разнеслось в хрипящих динамиках автоприёмников землян.

Люди не успели подумать ни кто такой маэстро, ни чего ему надо от каких-то нагвалей, как небо над планетой озарила ослепительная пурпурная вспышка. То металлическая небесная гора, налетев на сеть «головастика», канула в вечность, брызнув миллионом белых шариков под ударом гигантской молнии, пронзившей ионосферу.

Следом за планетарным фейерверком, всю Землю заботливо укрыл своим аморфным телом желтый туман намерения Нагвалей.

Костя открыл глаза. В спальне загородного дома царил полумрак. Было еле слышно, как где-то на кухне из крана капает вода.

Рядом с ним безмятежно посапывала Ирина, положив свою руку на грудь мужа.

«Мама родная! Вот это сон!» – зевая, Костя аккуратно убрал руку жены со своей груди, присел на кровати и, потянувшись, встал. «Надо всё-таки идти к психиатру. Иришка права».

Когда он открыл дверь в холл, ему в глаза ударил луч восходящего Солнца. Золотой свет Гелиоса разливался по дому, изгоняя из его углов лунных призраков ночи.

Из гостиной слышался, резонирующий от стен, могучий храп Штольца. Валентина, видно, замучилась поворачивать мужа на бок и, сбежав на кухню, уснула на диване рядом с дочкой, укрывшись пледом.

«Господи, какая идиллия! Слава тебе, Боже! – перекрестился Снопов. – Мы в деревне на даче! Все живы! Это ж надо! Приснится же такое!»

Бурча с спросонья, услышав лай верного друга, Константин вышел во двор.

В бодрящем утреннем воздухе пахло свежестью и поспевающими плодами абрикоса и груши. Воробьи, радостно чирикая, желали долгих лет псу, поедая остатки вчерашней каши из миски Ермака. Первые жужжи уже потянулись к плодам деревьев на «олл инклюзив», дабы принять дозу божественного нектара и занять своё место на лежаках листьев под лучами праны.

Костя перевёл взор с раскидистых крон на оранжевый горизонт. Вдали над тёмной зеленью олив раскинулась бирюзовая гладь моря.