Песах Амнуэль - Смещение

— Почему не сейчас? — спросила Орна. Видимо, Лаура произнесла эти слова вслух. Плохо, она даже не обратила внимания. Нужно следить за речью. — До следующего выпуска еще три часа.

— Хорошо, пойдем.

Она не хотела кофе. Она не хотела привычных круассанов, она…

Она хотела получить ответ на письмо. Конечно, для этого не нужно было сидеть у стационарного десктопа, ответ она и в телефоне увидит, можно пойти.

— Спасибо, Ори, не хочется.

— Ты же только что сказала!

— Я передумала.

— Ну и ладно. — Орна никогда никого не уговаривала. Если кто-то присылал сырой материал, который вполне можно было довести до ума, Орна не просила автора переписать пару предложений, а сама это делала, проверяя источники. Была уверена, что у нее получится лучше (так и было на самом деле), а объяснять автору, показывать неточности, просить поработать… Пустое. Проще и быстрее — самой. Или — отправить материал в корзину, что бывало значительно чаще.

Осталось ощущение, что знает она Бербиджа, который совсем был ей не нужен, но зацепился в сознании, как цепляется за ветку прилетевший неведомо откуда сухой лист, хочется его смахнуть, и усилий для этого не нужно, еле держится, но почему-то стоишь, смотришь, и начинает казаться, что лист на ветке был всегда: здесь вырос прошлой весной, здесь провел лето…

Письмо. Надо полагать, от Касталетты. Нет, поразительно. От Бербиджа. Конечно, он объясняет, почему не может дать консультацию: не специалист.

Письмо было коротким и содержало только одно предложение. Вопрос: «Почему Эверетт умер через несколько часов после того, как оставил пакет на хранение?»

Лаура мысленно пожала плечами и представила Бербиджа. Нет, он был не таким, каким явился в ее воображении. На самом деле — зануда и любитель конспирологических теорий. С такими лучше не связываться: замучают нелепыми вопросами и предположениями.

Ответить? А что отвечать? И зачем? Врачи констатировали смерть Эверетта от сердечного приступа. Вскрытие не проводили — смерть была признана естественной, ни у кого не возникло сомнений. Кстати, мог бы выжить. Она вспомнила: читала об этом в книге, которую сегодня Вита достала из книжного шкафа. Дочь порой читала самые необычные для нее книги. Прочитала от корки до корки Британскую энциклопедию, сохранившуюся после смерти деда и занимавшую много места в одном из книжных шкафов. Лаура давно собиралась ее выбросить, но оставила именно потому, что Вита начала читать том за томом, неизвестно что из прочитанного запоминая. Лаура как-то спросила у дочери, а та подняла ничего не выражавший взгляд, перевернула очередную страницу, и Лауре показалось, что Вита читает, не глядя в книгу. Ей стало страшновато, хотя ощущение было, конечно, нелепым. Ответа она не дождалась и оставила дочь в покое.

Лаура обнаружила, что стоит в коридоре перед огромным окном, выходившим на шумную Линкольн-авеню. Через реку, невидимое с этой стороны дома, располагалось раскидистое здание Пентагона, где в конце пятидесятых годов прошлого века Эверетт начал работать над расчетами будущей ядерной войны с Советским Союзом. Учился Эверетт, кстати, в Принстоне. Почему «кстати»? Просто вспомнилось. Или… В Принстоне работает Бербидж, задавший нелепый конспирологический вопрос.

Бербидж что-то об этом знает? Вряд ли.

Лаура обнаружила, что стоит в лифте, дверь с тихим шелестом закрывается, только что она нажала на кнопку первого этажа, и, что удивительно, в лифте, кроме нее, никого, посреди рабочего дня. Кстати, она могла оказаться в одном лифте с Ори, собравшейся выпить кофе.

Лаура обнаружила, что идет к машине, которую сегодня удалось поставить близко к первому подъезду. В сознании и памяти будто образовался пунктир. Это должно было напугать, Лаура представляла, как перепугалась бы, случись такое вчера. Не смогла бы думать ни о чем другом. Сейчас не было ни страха, ни даже удивления. Ощущение дежавю: когда-то где-то она уже спускалась в лифте, шла к машине, включала двигатель, пристегивалась, открывала правое окно, еле до него дотянувшись, наговаривала в микрофон автоводителя адрес…

Адрес? Куда, черт возьми, она собралась посреди дня, когда в деске полно работы, Вита ждет мать к ланчу, и ехать ей решительно никуда не нужно?

Какой адрес она назвала? Да тот же самый, что в тот раз. Какой — тот? Дежавю продолжается не больше мгновения, так и сейчас — момент узнавания остался в прошлом, а машина уже выезжала со стоянки и автопилот уверенно встраивался во второй правый ряд. Значит — вперед, без поворотов. Куда ж это?