Нил Гейман - Лучшие рассказы [litres]

– Я… м-м-м… м-м-м… я… – опешил Тень, а потом честно сказал: – Я об этом не думал.

– Ну так подумай, черт побери! – Кэсси повернулась к нему с улыбкой. – Я ведь сама позвала тебя сюда, на Воданов холм, и ты пришел. Это вроде как свидание. – Она снова уставилась в альбом, на зарисовку холма. – Говорят, когда-то тут творились всякие темные дела. Темные и непристойные. И я подумала – отчего бы и мне не учинить кое-что непристойное? С постояльцем Мойры.

– Чтобы ей отомстить?

– При чем тут месть? Просто ты мне нравишься. А в наших краях не осталось больше никого, кто бы хотел меня. В смысле, как женщину.

Последняя женщина, которую Тень целовал, осталась в Шотландии. Он подумал о ней и о том, во что она превратилась под конец.

– Ты ведь настоящая, да? – спросил он. – То есть… настоящий человек? Я имею в виду…

Кэсси отложила альбом на камень и встала.

– Поцелуй меня – и узнаешь, – сказала она.

Тень все никак не мог решиться.

Кэсси вздохнула и поцеловала его сама.

На холме было холодно, и губы у Кэсси тоже оказались холодные, но очень мягкие. Когда она коснулась его языка своим, Тень разорвал поцелуй.

– Я ведь совсем тебя не знаю, – сказал он.

Она тоже отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Знаешь, – возразила она. – Я столько дней мечтала лишь о том, что появится кто-нибудь, кто посмотрит на меня и увидит меня настоящую! А потом я отчаялась и перестала мечтать. И тут появился ты – американец с диковинным именем. Ты посмотрел на меня, и понял, что ты меня видишь. А все остальное неважно.

Тень все еще держал ее за плечи, обтянутые мягким свитером.

– Сколько ты еще тут пробудешь? Я имею в виду, в наших краях? – спросила она.

– Несколько дней. Пока Оливер не поправится.

– Жаль. Почему бы тебе не остаться навсегда?

– Прошу прощения? – Тени показалось, что он ослышался.

– Ничего-ничего, мой хороший. Ты ни в чем не виноват. Посмотри-ка вон туда – видишь вход?

Тень обвел взглядом склон, но не понял, куда именно она указывает. Он не видел ничего, кроме ковра диких трав да редких низкорослых деревьев, среди которых то там, то сям попадались остатки каменных стен. Тогда Кэсси подняла свой альбом и показала рисунок. Там был изображен какой-то темный силуэт, вроде арки, черневший среди зарослей утесника.

– Теперь видишь?

Тень перевел взгляд с нарисованного склона на настоящий – и на этот раз увидел мгновенно.

– Что это? – спросил он.

– Врата ада, – торжественно ответила Кэсси.

– А-а… угу…

– Так их тут называют, – с усмешкой пояснила она. – Когда-то здесь был римский храм или что-то еще более древнее. Но теперь осталось только вот это. Можешь посмотреть поближе, если тебя интересуют такие штуки. Хотя ничего особенного там нет: просто короткий тоннель. Я все надеюсь, что приедут археологи, устроят раскопки, составят каталог находок… Но пока их что-то не видно.

Тень снова уставился на рисунок.

– Ну и что же тебе известно о больших черных псах? – спросил он.

– Вроде того, что в Чертовом переулке?

Тень кивнул.

– Говорят, раньше этот призрак бродил тут повсюду, но теперь, кроме Чертова переулка, его нигде не встретишь. Доктор Скейтлок сказал однажды, что это память предков. Призрачные псы – это все, что осталось от Дикой Охоты, а та, в свой черед, происходит от Фреки и Гери, охотничьих волков Одина. Но я думаю, корни уходят еще дальше в прошлое. Во времена пещерных людей. И друидов. Память о том, что рыщет в ночи за границей освещенного круга – и разорвет тебя на части, если ты посмеешь в одиночку отойти от костра слишком далеко.

– Так ты видела этого пса или нет?

Кэсси покачала головой:

– Нет. Я пыталась выяснить, что это за существо, но так ни разу его и не видела. Потому я и говорю – то ли выдумка, то ли нет. А ты его видел?

– Точно не знаю. Вряд ли. Но может быть…

– Может, это ты его разбудил, когда пришел сюда. Меня-то ты разбудил.

Она обхватила его руками за шею, заставляя наклонить голову, и снова поцеловала. А потом взяла его левую руку, такую огромную в ее ладошке, и сунула себе под свитер.

– Кэсси, у меня холодные руки, – предупредил он.

– Ничего страшного, я сама вся холодная. Тут, наверху, всегда холодно. Так что давай улыбнись и сделай вид, будто ты знаешь, что делаешь. – И она подтолкнула руку Тени повыше, пока ладонь его не легла на кружевную чашечку бюстгальтера. Сквозь кружево он ощутил мягкую округлость груди и твердую горошину соска.

Тень уже готов был поддаться, хотя все еще колебался. Отчасти ему было неловко, а отчасти он просто не понимал, как относиться к этой женщине. Какая-то нерадостная история связывала ее с людьми, давшими ему приют, и Тень опасался, что его используют, а этого он не любил: слишком уж часто с ним такое случалось в прошлом. Но левая рука его уже касалась ее груди, а правая нежно легла на затылок, и губы сами подались навстречу ее губам, и Кэсси прижалась к нему так тесно, словно хотела слиться с ним в одно существо. Губы ее были на вкус словно мята, и камень, и трава, и прохладный вечерний ветер. Тень закрыл глаза и на миг забылся в наслаждении.