Николай Васильев - Хроники тридцатилетней войны [СИ]

Наконец все приготовления были закончены и в начале июня подразделения богемской армии стали порознь покидать места постоянной дислокации и, по возможности скрытно, выдвигаться к северной границе Чехии, к местечкам Румбурк, Шлукнов и Шенов. Основной контингент своих войск (6 полков пехоты, артиллерию, полк драгун и полк гусар) Кристиан сосредоточил в Шлукнове, откуда шел прямой путь к Баутцену (25 км), по полку кирасир и гусар он разместил в Румбурке для стремительного налета на гарнизон городка Лебау, а в Шенове поставил заслон под командованием Иоганна-Эрнста (2 полка пехоты и по полку кирасир, драгун и гусар) против возможной контратаки саксонцев с запада, из Нойштадта, где стоял их сильный гарнизон (по 2 полка рейтар и мушкетеров).

Вдруг с голубиной почтой в Шлукнов (через Прагу, конечно) под вечер пришло сообщение от диверсантов, внедренных в Баутцен, о том, что ими сформирована группа лужицких сербов, готовых по сигналу ракетой взять штурмом ворота города изнутри и впустить богемцев. Кристиан, посовещавшись с Алексом, принял решение посадить к драгунам и гусарам по пехотинцу и двинуться легкой рысью к Баутцену с расчетом оказаться там перед рассветом. Прочим войскам выступать поутру, в том числе и на Лебау.

Отряд кавалеристов и пехотинцев пробрался к утру 10 июня в небольшую рощу на левобережье Шпрее, что на юго-западной окраине Баутцена, невдалеке от Дрезденских ворот крепости Ортенбург, занимавшей центр Баутцена. Кристиан, возглавивший отряд, велел пустить ракету. Та взмыла в воздух, впервые осветив утреннюю панораму города и ввергнув немногочисленных горожан-«жаворонков» в ступор. Спустя несколько томительно долгих минут за воротами крепости раздались стуки, звон оружия и крики, после чего створки ворот тяжело пошли в стороны, и из них выскочило несколько призывно машущих фигурок. Мушкетеры по приказу Кристиана побежали в крепость и стали подниматься на ее стены и очищать башни от стражи. Получив известие, что стены крепости под контролем, Кристиан пустил в крепость драгун с целью зачистки ее внутренних зданий; гусары же отправились зачищать обширное предместье. Впрочем, сербская «пятая колонна» не только захватила ворота, но и большинство квартир, где расположились саксонские офицеры — так что организовать достойное сопротивление богемцам оказалось некому.

Толпа из пленных саксонцев, захваченных в Баутцене, составила около 3 тысяч человек.

— А разведчики сообщали нам о 4 тысячах… — растерялся Кристиан.

— Остальные изловчились и сумели бежать, — остался равнодушен Алекс.

— Так что, отпускаем офицеров и унтеров под честное слово — не воевать более против нас?

— Именно так. Это будет нашей диверсией против Иоганна Георга: пошлет снова их против нас, погубит при повторном попадании в плен и будет проклят всем своим офицерством! А мы что: всего лишь сдержали свое твердое слово.

— А рядовых оставим в Лусатии, в батраках у местных жителей? Сбегут ведь…

— Куда? Обратно в рекруты? Пусть спасибо скажут, что мы их в свои ряды не припахали. Впрочем, кто-то обязательно сбежит домой, а кто-то и останется, приживется. Кстати, пора драгунский полк выслать в сторону Лебау: на перехват отступающих или на устрашение обороняющихся…

Когда небольшая колонна саксонских командиров (человек 120, при шпагах) скрылась за поворотом дороги на Дрезден, на главной площади Баутцена началось необычное представление: разбор пленных саксонцев в работники горожанами (и вдовыми горожанками) и местными крестьянами, слух меж которыми о небывалой халяве распространился со скоростью верхового пожара. Выбор фиксировался писцами городской ратуши в книгах прихода, после чего бывшего вояку вели в городской дом или везли на телеге в деревню. К вечеру разобрали больше тысячи (а за последующие два дня — всех).

К середине дня с юга подошел основной воинский контингент, а с востока примчались гусары с сообщением, что полк, оборонявший Лебау, сначала отстреливался, но с подходом с тыла драгун его командиры пали духом и сложили оружие.

— Сколько пленили? — спросил Кристиан у гусарского полковника.

— Около тысячи, с ранеными. Да еще с полсотни перебиты, — ответил Вильгельм и, уловив недоумение в глазах главнокомандующего, добавил:

— Мы-то их только попугали своими саблями, да за дома заставили попрятаться, а вот драгуны стали щелкать их из карабинов всерьез — издали, конечно.

— У нас потери есть?