Николай Васильев - Параллельный мир [СИ]

Надо сказать, что к этому свиданию Миша основательно готовился. Был он, конечно, стерильно чист, модно подстрижен и даже чуть-чуть надушен. Пару часов назад он зашел в ресторацию и заказал тщательно рассчитанный афродизиачный завтрак, включивший яичницу из перепелиных яиц, устрицы, десерт из молотых орехов в смеси с медом, тертым шоколадом, имбирем, корицей и лимоном, а также кофе с кардамоном и рюмкой коньяка. Впрочем, куда более важно было рассчитать стиль поведения со светской львицей. Он рассмотрел ряд вариантов и выбрал два: зондирующий и атакующий — в зависимости от обстоятельств. В данном случае веское обстоятельство (На даме пеньюар! Это почти что неглиже!) подсказало выбрать атакующий вариант. Аванти!

Миша стремительно пересек пространство от порога до дивана, упал перед дамой на колени и, глядя истово ей в глаза, спросил:

— Мадам! Сколько час Вы мочь мне уделять? При много я начать говорить Вам комплименты, проба смешить, получать веру, в финале жать Ваши руки и, мэйби, добывать поцелуй с угол эти прелестны губы… Но наш знакомление и начало амор быть очень быстро, — значит, трата драгоценны время свиданье на пустой условность Вы вправе не пожелать. Как же мне поступать: играть аллегро? Или долгое адажио?

Екатерина Сергеевна слушала пылкую речь своего нового поклонника почти невозмутимо, но в конце ее соизволила поднять соболиную бровь и спросила с легкой укоризной:

— Так Вы, сударь, игрок? Очень молод, но уже речист. Я не думала, что в чопорной Англии водятся такие говоруны. Да еще бойко изъясняющиеся по-русски…

— Я сам поражаться своя говорливость, белла донна! Обычно я молчать и анализировать, но один взгляд на Вы делать из меня другой мэн: страстны и настырны! Мои руки желать сжимать Ваши перси и ланиты — так, кажется, звать женски бюст и баттокс?

— До чего ж Вы прытки, сударь! — запротестовала вмиг покрасневшая дама, отдирая руки Ботана от своей задницы. — Ланиты — вовсе не то, во что Вы сейчас вцепились, а всего лишь щеки!

— Просьба прощать мой скверны знанье рашен лэнгвэйч! — ничуть не смутился Ботан. — Но как зовутся прелестны женски баттокс на рашен?

— По-русски прелестного названия они не имеют, — сказала Самойлова, уже улыбаясь. — Поэтому мы зовем их меж дамами по-французски — фессэ.

— Ах, мадам! — закатил глаза Ботан. — Ваши фессэ отменно красивы, объемны и мягки! Я мечтать до них добраться и гладить, гладить… Мять и снова гладить… Я правильно сейчас выражаться?

— Неправильно и возмутительно! — фыркнула дама, но глаза ее лучились смешинками и ситуацией она, пожалуй, наслаждалась. — Вот Вы снова тянете ко мне пронырливые руки!

— Но я уже корректен и обнимаю талия, — возразил «иностранный кавалер», успевший присесть на диван вплотную к объекту вожделения..

— Одной рукой, — уточнила дама. — А вторая явно нацелилась на те самые перси!

— Которые у Вас еще более мягки и восхитительно нежны! — проворковал Миша на ушко красотке.

— Да Вы полный наглец, сударь! — сделала дама новую попытку отстраниться, но Ботан уже вполне ее «закогтил» и напоследок запечатал противящиеся уста поцелуем. Все более и более страстным…

Шел уже третий час альковных наслаждений любовников (и Миша поздравил себя с уместным подкреплением афродизиаками, так как его наложница оказалась натуральной нимфоманкой), как вдруг в спальню Екатерины Сергеевны вбежала горничная и вскричала:

— Беда! Сюда идет Александр Николаевич!

Миша мгновенно представил себя голым перед разгневанным рогоносцем, выскочил из постели, схватил одежду и туфли и метнулся в дверь, противоположную только что открывшейся. Маневр ему удался, но вместо того, чтобы бежать дальше, он стал судорожно одеваться в соседней комнате. Ему удалось и это, но когда его пальцы застегивали последние пуговицы на камзоле, дверь в эту комнату распахнулась и на пороге обрисовалась фигура хозяина дома.

— Вот и пропажа сыскалась, Екатерина Сергеевна! — громогласно произнес он. — Ваш «гость» собственной персоной. Уже вполне готов к сатисфакции. Так ведь, сударь? Или Вы предпочтете быть избитым моими людьми и выброшенным на улицу?

— Я готов к поединку с Вами, — сказал убитым голосом Миша. — Прямо сейчас?

— Хорошо бы пристрелить тебя прямо сейчас, да секундантов под рукой нет — ни у меня, ни у тебя. Получится у нас не дуэль, а расправа, за которую в России упекают на каторгу. Так что отложим это дело на завтра. Ты ведь у Разумовских квартируешь, на Воздвиженке? Значит, туда я вечером своих секундантов и пришлю. Впрочем, можешь бежать без оглядки в свою Англию и в России уже больше не показываться…