Клиффорд Саймак - Принцип оборотня (сборник)

– Ты всегда будешь нужна мне, Ева, – просто сказал Саттон. Он протянул руку и нежно прикоснулся к золотому локону, выбившемуся из прически. – Я знаю, ты никогда не прилетишь. Если бы мы были люди как люди и жили обычной жизнью, все было бы проще.

– Эш, ты великий человек, – ответила Ева. – Многие будут считать тебя богом…

Саттон встал, ощущая каждой клеткой, как над ним сгущается одиночество Вечности. Никакого величия он не чувствовал. Только холод и одиночество и горечь оттого, что это – навсегда.

Саттону казалось, что он плывет в океане света. Рядом раздавалось мерное монотонное гудение работающих приборов, небольших трудолюбивых машин, которые разбирали его на части крошечными пальчиками. Мигали лампочки, щелкали тумблеры, шуршала лента принтера… Его разбирали на мельчайшие частички, частички взвешивали, измеряли, ничего не упуская, ничего не добавляя. Фиксировалась каждая клетка, каждая веточка нерва, каждое мышечное волоконце.

Но откуда-то издалека, из запределья этого океана света, по которому он плыл, чей-то незнакомый голос настойчиво повторял одно и то же слово:

– Предатель.

– Предатель.

– Предатель.

Голос звучал спокойно, без эмоций. Одно слово. И все.

Сначала голос был один, потом к нему присоединились другие, и скоро Саттону стало казаться, что скандирует огромная толпа, весь мир. Потом слово утратило смысл и стало просто сочетанием звуков…

Саттон пытался ответить, но не знал, как и что. Он продолжал плыть в океане света, а слово «предатель» все звучало и звучало…

За этим словом прятались другие, не произнесенные, но слышимые, ощущаемые:

– Это мы, которые зажгли первый костер. Мы, которые выманили зверей из пещер и стали жить там сами. Мы, которые нарисовали бизонов на каменных стенах при свете факелов: мы, которые бросили в землю первые зерна, которые построили города, чтобы жить там всем вместе и творить великие дела – такие, что не под силу разрозненным племенам. Это мы, которые мечтали о звездах, мы, расщепившие атом силой разума. Ты отрекся от своего прошлого, отрекся во имя существ, которых мы сделали своими руками.

Приборы не стихали, не стихали и голоса, повторяя свое единственное слово…

Но звучал еще один голос. Он был где-то глубоко-глубоко, в самом нутре непонятной субстанции, которую сейчас представлял собой Эшер Саттон.

И Саттон ответил ему:

– Спасибо тебе, Джонни. Спасибо тебе большое.

Серебристый корабль взревел, описал в воздухе кривую и устремился в небеса, постепенно превращаясь в маленькую огненную точку.

– Ну вот и все. Он так и не узнал, – грустно сказал Геркаймер. – Не узнал, что до последней минуты мы были с ним рядом. Что это мы много лет назад послали Бастера приготовить для него убежище. Что это мы…

– Геркаймер! – срывающимся голосом произнесла Ева. – Геркаймер! Он хотел взять меня с собой, сказал, что я нужна ему. А я… Я даже не смогла ничего объяснить!.. – Она стояла, глядя вслед исчезающей в вышине огненной точке. – Я не могла лишить его веры в то, что есть люди, которым он нужен, люди, которым нужна его книга…

– У тебя не было выбора, Ева. Ты поступила правильно. Мы и так столько отняли у него. Нельзя же отнимать все!

Ева закрыла лицо руками, плечи ее вздрогнули. Она стояла и плакала навзрыд – одинокая, маленькая рыжеволосая женщина-андроид.

Виккерс проснулся очень рано, потому что накануне вечером позвонила Энн и сообщила, что кое-кто хочет встретиться с ним в Нью-Йорке.

Он пытался уклониться.

– Знаю, что нарушаю твои планы, Джей, но, думаю, этой встречей пренебрегать не стоит.

– У меня нет времени на поездку. Работа в полном разгаре, и я не могу ее бросить.

– Речь идет об очень важном деле, – сказала Энн, – небывало важном. И в первую очередь хотят переговорить с тобой. Тебя считают самым подходящим из писателей.

– Реклама?

– Нет, не реклама. Речь идет совсем о другом.

– Напрасные хлопоты. Я не хочу ни с кем встречаться, кто бы это ни был.

Он повесил трубку. Но уже с раннего утра был на ногах и собирался после завтрака отправиться в Нью-Йорк.

Он жарил яйца с беконом и хлеб, краем глаза наблюдая за капризным кофейником, когда позвонили у двери.

Он запахнул халат и пошел открывать.

Звонить мог разносчик газет. Виккерса не было дома, когда следовало расплачиваться с юношей, и он мог зайти, увидев свет на кухне. Или сосед, странный старик по имени Гортон Фландерс, переехавший сюда около года назад, который заходил поболтать в самое неожиданное и неудобное время. Это был учтивый, изысканный, хотя и несколько потрепанный человек. С ним приятно было посидеть, но Виккерс предпочел бы принимать его в более подходящий для себя час.