Клиффорд Саймак - Принцип оборотня (сборник)

– Вы что-то сказали – или хотели сказать?

– По-видимому, – произнес Блейк, пропуская вопрос, – вы говорите мне это затем…

– Я говорю вам это затем, – сказал Теодор Робертс, – что знаю, насколько вы утомлены и расстроены. А так как вы – часть моего «я»…

– Я не часть вашего «я», – сказал Блейк. – Два столетия назад вы дали мне разум. С тех пор этот разум изменился. Он уже не ваш разум.

– Но я полагал… – начал Теодор Робертс.

– Я знаю. Очень любезно с вашей стороны. Но из этого ничего не выйдет. Я стою на собственных ногах. У меня нет выбора. В моем создании участвовало много людей, и я не могу разорвать себя на части, чтобы каждому вернуть долг: вам, биологам, которые чертили проект, техникам, изготовившим кости, мясо, нервы…

Воцарилось молчание. Затем Блейк быстро произнес:

– Простите. Наверное, мне не следовало этого говорить. Мне не хотелось бы, чтобы вы обиделись.

– Я не обиделся, – сказал разум Теодора Робертса. – Напротив, я вполне удовлетворен. Я могу теперь не беспокоиться о том, мешают ли вам мои склонности и предрассудки, которыми я вас наделил. Но я что-то разболтался. А мне надо еще сообщить вам нечто для вас важное. Таких, как вы, было двое. Был еще один искусственный человек, который полетел на другом корабле…

– Да, я слышал об этом, – сказал Блейк. – Я не раз задумывался – вам о нем что-то известно?

– Он вернулся, – сообщил разум Теодора Робертса. – Его доставили домой. Почти как вас…

– В состоянии анабиоза?

– Да. Но, в отличие от вас, в своем корабле. Через несколько лет после запуска. Экипаж испугался происходящего и…

– То есть мой случай уже никого особенно не удивил?

– Думаю, что удивил. Никому не пришло в голову увязать вас со столь давними событиями. Да и не так уж много людей в Космослужбе знали об этом. О том, что вы можете оказаться вторым из тех двух, начали догадываться незадолго до вашего побега из клиники, после слушаний по биоинженерному проекту. Но вы исчезли раньше, чем они смогли что-либо предпринять.

– А тот, другой? Он все еще на Земле? Взаперти у Космослужбы?

– Сомневаюсь, – произнес разум Теодора Робертса. – Трудно сказать. Он исчез. Больше мне ничего не известно…

– Исчез! Вы хотите сказать, его убили!

– Я не знаю.

– Вы должны знать, черт побери! – закричал Блейк. – Отвечайте! Я сейчас пойду туда и все разнесу. Я найду его…

– Бесполезно, – сказал Теодор Робертс. – Его там нет. Больше нет.

– Но когда? Как давно?

– Много лет назад. Задолго до того, как вас обнаружили в космосе.

– Но откуда вам известно? Кто сказал вам…

– Нас здесь тысячи, – ответил Теодор Робертс. – Что знает один, доступно всем. Все обычно в курсе всего.

Блейк почувствовал, как его обдало леденящим дыханием бессилия. Тот, второй, исчез, сказал Теодор Робертс, и в его словах сомневаться не приходится. Но куда? Умер? Спрятался где-то? Снова отправлен в космос?

Второй искусственный человек, единственное во всей Вселенной другое существо, с которым его могло бы связать родство, – и теперь он исчез.

– Вы в этом уверены?

– Я в этом уверен, – подтвердил Теодор Робертс.

Немного помолчав, Робертс спросил:

– Так вы летите в космос? Решились?

– Да, – сказал Блейк. – Наверное, это единственное, что мне осталось. На Земле у меня ничего нет.

Да, он знал, на Земле у него ничего нет. Раз тот, второй, исчез, на Земле у него ничего не осталось. Элин Гортон отказалась с ним разговаривать, а ее отец, когда-то такой доброжелательный, вдруг сделался холодным и официальным, прощаясь с ним, и Теодор Робертс оказался колючим голосом, вещающим из одномерной пустоты.

– Когда вы возвратитесь, – сказал Теодор Робертс, – я еще буду здесь. Прошу вас, позвоните. Обещаете?

«Если возвращусь, – подумал Блейк. – Если ты еще будешь здесь. Если кто-нибудь еще будет здесь. Если Земля заслуживает того, чтобы на нее возвращались».

– Да, – сказал он. – Да, конечно. Я позвоню.

Он протянул руку и разъединил связь. И сидел так, не шевелясь, в безмолвной темноте, чувствуя, как Земля удаляется от него, уходит по все расширяющейся спирали и он остается один, совсем один.

Земля осталась позади. Солнце сделалось совсем маленьким, но все еще было Солнцем, а не одной звездой среди многих. Космический корабль падал вниз по длинному туннелю гравитационных векторов, которые через некоторое время разгонят его до такой скорости, когда покажется, что у звезд смещаются орбиты и цвета.