Сергей Аверин - Мечтатель [СИ]

— Я буду выше всех, — прошептал, заворачиваясь в плащ, он, Человек и Камень сразу. — Я буду Верховным!

Человек поднялся с колен, улыбнулся и пропал во вспышке багрового пламени. А я проснулся в холодном поту. В моем сне не было ничего страшного, но он внушал странную и непонятную дрожь. Ужас и страх перемен, что ли? Я не знал тогда, не знаю и сейчас.

Ради этого я стал хронистом. Я просто пожелал в свои детские годы, а потом вдруг оказалось, что у меня и вправду уникальный мозг. Мозг хрониста. Правда, вопреки заверениям докторов, видящий сны.

В конце концов, я смирился. Я научился забывать кошмары, не обращать на них внимания. Но они исправно преследовали меня сначала редко, а потом все чаще и чаще, пока не стали являться каждую ночь. Я смирился. Человек, он может все. И я смог. Я растворил сны в себе, я сделал их своей частью, а на руку или ногу жаловаться не приходится. Он или есть, или ее нет.

«Карлан, тебе придется смириться».

«Нет дороги?»

«Если военные соберут аннигилятор и сломают стену, она будет. А так — нет. Естественный вход в здание находится на противоположной стороне дома, семь километров с копейками напрямую, двести восемьдесят семь километров и четыреста три метра чистого пути».

Я вздохнул и сполз на асфальт.

«Как все плохо».

«А что ты ожидал? Подземелье распахнет перед тобой все тайны? Подобное не открывается людям с бухты-барахты! Над загадками надо ломать голову, отдавать им самого себя, жить ими, и лишь тогда скрытая суть вещей станет тебе доступна!»

«Игнесса, — взмолился я, — не надо! Мне так плохо никогда в жизни не было».

«Оно и ясно! Ты сейчас свои параметры не видишь! Тебя надо срочно в медицинскую камеру, на реанимацию».

«От радиации такого не бывает. Эффекты другие. Во-первых, тошнота…»

«Карлан, не забывай про таблетки! Он сцепляют ионы и выводят их наружу. Этот процесс не проходит бесследно».

«Я понял тебя, Игнесса. Мы возвращаемся».

ИИ промолчала. Я сорвал с головы обруч и пошел к лейтенанту. Он отзовет солдат, и мы продолжим наш поход к центру земли. До уровня почвы оставались жалкие метры.

…Путь к машинам я почти не заметил. На сознание наплывали отупляющие волны, перед глазами все плыло, желудок сжимался в рвотных спазмах. Когда на горизонте вместо серого сумрака показались стройные серебристые бока землероек, я даже и не понял. Просто дошел до головной машины, встал в сооруженную камеру, на которую мне указал майор, тот самый, что отвечает за инженерию. Встал, закрыл глаза и ждал, когда меня выпустят. Странно, но процедура помогла. Слабость улетучилась, а вот усталость, словно таскал тяжеленные глыбу две ночи подряд, осталась. Я уселся в свое кресло, прикрыл глаза. Спать нельзя. Спать — непозволительная роскошь в моем случае. Надо продержаться до стоянки, надо увидеть, как машины пробьют почву и начнут долгое-долгое погружение на заветные километры.

Скоро лазеры вгрызутся в поверхность грунта, и мы начнем спуск. Почти к центру земли.

Когда я откинулся на своем кресле, то ощутил чей-то внимательный взгляд. Моя голова медленно, словно чужая повернулась. Ну конечно! Как я и предполагал! Генерал собственной персоной!

— Вы хотите прочитать мне курс лекций «О поведении в боевых условиях»? — поинтересовался я, еле ворочая языком.

Генерал скривил лицо, оголяя зубы в оскале.

— И не думал. Просто хотел сообщить вам, что ваш фокус с перезагрузкой системы больше не повториться. Даже не мечтайте. В ваше отсутствие мы перекопали все машины. Остановить их по своему желанию вы больше не сможете. Вам все ясно, господин хронист?

— Яснее некуда.

— Вот и замечательно. — Генерал приподнялся и собрался уходить.

— Ах, да! — в голову пришла великолепная идея. Общество военных, не способных связать и двух слов мне изрядно надоело, а под шумок можно от них смыться. — Господин генерал!

— Что? — господин генерал гневно обернулся, уставившись на меня бледными, прозрачными зрачками.

— Позвольте ехать в машине с доктором, а то мне что-то не очень хорошо.

— Помереть боишься? — злорадно хмыкнул военный, в очередной раз подтвердив свое мнение о «жалких штатских». — Хрен с тобой, иди! Спасай жалкую шкуру!

Я попытался изобразить приличествующее к месту заискивающее выражение, но кажется, получилось презрение и отвращение. Плохой из меня актер, не умею притворяться!

— Премного благодарен. Разрешите идти?

— Иди!

Я тяжело поднялся и распахнул дверь. Когда створка закрывалась, меня догнал окрик: