Сергей Аверин - Мечтатель [СИ]

И с каждой новой догоревшей свое звездой все отчетливее и отчетливее проступала новая, неясная картина.

Длинный коридор, скупо освещенный редкими факелами, висящими у стены. Темные средневековые гобелены, на которых почему-то изображены космические баталии и поединки на энергетических копьях. Древние, покрытые пылью и плесенью от ненадлежащего хранения арбалеты, перекрещенные с чистенькими плазменными винтовками. Чуть дальше на стене — полупрозрачный плащ-невидимка, с прожилками электрических каналов и маленьким, с ладонь, пультом управления. На плащ повешены алебарда со следами ржи на окованном металлом древке и вышеупомянутое энергетическое копье, оружие истинных воинов благородного происхождения, не выпускающих из рук меч с четырех лет.

Коридор длинен. Нет, он непонятно, бесконечно длинен! И на протяжении сотен и тысяч метров он не поворачивает в стороны, он просто стремится прямо. Такой же, как и десять шагов назад — без перекрестков, ровный, словно стрела. Он не изменяется. Он постоянен. И через десять шагов место, в котором ты будешь стоять, не станет отличным от того, в котором ты стоял раньше. То же оружие, те же ковры.

Когда ты идешь по нему, привычный звук шагов не бьет по ушам. Вокруг — тишина. Возможно, это ирреальность сна творит столь злобную шутку, возможно, так и должно быть, ведь сны — это особый мир, где действуют другие законы и не властна теория относительности великого Эйнштейна.

Идти вперед. Кажется, что может быть проще? Движение — это то, чем живет любое разумное и неразумное существо. Даже мельчайшие клетки, ничтожные бактерии, и те двигаются. Даже те, кто привык подолгу сидеть в засаде и те, кто не может оторвать корни от земли, и они не могут без движения. Только для этих случаев оно становиться медленным и еле заметным. Распускаются листья весной. Нагибается к земле прогнивший сук. Ползет к жертве паук, приметивший дрожание паутины. Хватает ловкими щупальцами беспечную рыбу растение на дне океана. Это движение. Оно вечно и всегда предопределено заранее. Она складывается из мельчайших деталей, оно всегда было, есть, и будет, несмотря ни на что.

Движение вечно. Оно в крови. Делать шаг, а потом еще и еще — чуть ли не основная способность человека. Но здесь, в коридоре, эта способность пропадает.

Тебе кажется — ты сделал сотню шагов, ты приблизился к цели и почти погрузил кончики пальцев в мечту. Но стоит оглянутся, и ты обретаешь понимание, что остался на месте. Те же стены, те же гобелены, те же самые композиции из оружия.

И охватившее чувство отчаяния никуда не деть. Одиночество захлестывает неудержимой волной, хочется сорваться с места и бежать, бежать, бежать… куда? Только куда бежать? И спереди и сзади ровный пол и потолок, блестящим доказательством закона перспективы сходящиеся в одной точке. Вы когда-нибудь видели пол и потолок, сходящиеся в одной точке? О, если нет, не советую пробовать! Каменный мешок сдавливает снаружи и изнутри, разрывает душу, калечит плоть…

Не выдерживаешь. Срываешься с места и бежишь, бежишь, бежишь, исполняя недавнюю мечту. Бежишь, пока дыхание не сводит в груди, а перед глазами не начинают плясать разноцветные круги. Ты поднимаешься с колен, на которые успел упасть от бессилья и оглядываешь те же стены, то же оружие, те же ковры. И хочется упасть и умереть, завыть диким, нетравленым зверем, проснуться, наконец!

Тщетно. Не удастся. Не следует ни думать о спасении, ни просить о нем ведомых и неведомых богов. Они не помогут. Разум сам себя заковал в блестящую ловушку, и выпустит он себя только сам.

Вдруг среди одиночества и пустоты чувствуешь что-то не то. Ты прислушиваешься, и с удивлением отмечаешь, что по коридору раздается звук шагов. Человеческих шагов. Неведомый инстинкт заставляет подняться и прислониться к стене, скрываясь в тени. Вопрос: «зачем?» сейчас мало кого волнует. Даже бесплотному духу, наблюдающему за разворачивающимся действием из другой реальности — да что там реальности, времени и мира! — иногда хочется спрятаться и оказаться еще более незаметным, чем он уже есть. Хотя это и невозможно.

…Эризан на Гарад устало прислонился к стенке. Он никогда не любил тайных и секретных свиданий, предпочитая честные и открытые беседы в зале совета. Но туда допускали только избранных, поэтому с двумя молодыми адептами он договорился о встрече именно здесь, в своем личном коридоре, ведущим в зал. Другой конец коридора упирался в пещерку, оборудованную площадкой для посадки космических кораблей не особо больших размеров.