Еремей Парнов - Последнее путешествие полковника Фосетта. Повести и рассказы

1. Позвонить Ник. Андр. по поводу Астанговой.

2. 11.30.-13.30 - лекция на III курсе.

3. В 14.00 - ученый совет.

4. В 17.00 - аспиранты.

Да, сегодня одиннадцатое декабря… Больше семи месяцев…

И тут мне в голову пришла великолепная мысль. Я оглянулся, не стоит ли кто в дверях, и, быстро положив записную книжку в карман, выбежал из читальни.

На химфаке царила экзаменационная суета. Все были озабочены, торопливы, нервны. С лестниц скатывались смеющиеся орды счастливцев. Даже вахтерши были захвачены общим настроением.

- Тот и сдает, кто учит, - говорила одна из них, разматывая клубок шерсти, - моя вон и книжки на ночь под подушки кладет, и в туфельку пятачок прячет, а коли не учит, то и ничего…

Передо мной, шипя, раскрылись двери лифта, и я все никак не мог сообразить, что мне делать. Двери с шумом захлопнулись. Прозвенел зуммер, и лифт, повинуясь вызову откуда-то сверху, ушел без меня. Я решил подождать начала рабочего дня и позвонить ему. А то уйдет на химфак или еще куда-нибудь.

Монета с лязгом провалилась в стальную щель автомата. Кокетливый женский голос пропел: - Алло-у?

Я проглотил чуть не сорвавшуюся с языка фразу: «Приветик, Раечка, это я, Виктор».

- Алло-у?!

- Виктора Аркадьевича, пожалуйста, - сказал я, облизывая пересохшие губы.

Трубку положили на стекло письменного стола. Я слышал характерный звук. И вообще я знаю, куда они кладут трубку. Стало тихо. Лишь время от времени доносились приглушенные расстоянием разговоры. Но вот послышались шаги. Мужчина шел широко и уверенно. Мне было приятно узнать, что у него такой шаг. Дуэтом, немного не поспевая за мужчиной. семенили каблучки-гвоздики. Я напряг слух.

- Если бы я не знала, что вы здесь, Виктор Аркадьевич, - откуда-то издалека, с другой планеты долетало Раечкино сопрано, - я бы решила, что меня разыгрывают. Ну в точности ваш голос!

- Я слушаю, - трубку взял мужчина.

Вот те и на!

Голос его мне был незнаком и неприятен. Но я вспомнил, как звучит мой собственный голос в магнитофонной записи, и успокоился. Свой голос трудно узнать. К нему нужно долго привыкать.

- Виктор Аркадьевич, - сказал я в трубку, стараясь дышать глубоко и спокойно, - не перебивайте меня и старайтесь отвечать короче. Главное, не удивляйтесь и не возмущайтесь… У меня очень важное дело, иI никто, кроме нас с вами, не должен об этом знать. Вы меня понимаете?

- Нет. Кто это говорит?

- Виктор Аркадьевич, вы планируете эксперимент по движению макросистемы против вектора времени? - Я пошел ва-банк.

- Кто это говорит?!

- Успокойтесь, пожалуйста. Нам нужно встретиться, и вы все поймете. Я вам все объясню…

Наверное, он принимает меня за шантажиста пли шпиона.

- Почему вы не хотите назвать себя? - В его голосе звучало нескрываемое раздражение.

- Вы меня не знаете. Совсем не знаете! Я случайно проведал о ваших планах… совершенно случайно. Я работаю над той же проблемой, что и вы. Но… я попал в беду. У меня неудача. Мне нужна ваша помощь.

Дыхание в трубке участилось. Я мысленно ликовал. Кажется, клюнуло! Впрочем, я действовал наверняка. Ведь я знал его, как… можно знать себя.

- Вы не находите, что все это несколько странно? - наконец сказал он.

- Ничуть. Все абсолютно нормально. Я прошу вас только о встрече. Ни о чем больше. Будь вы девушкой, наш разговор был бы естествен: он просит, она ломается… Но вы не девушка и не можете мне отказать. Не имеете права наконец!

- Почему вы так думаете?

Я не ожидал от него такого дурацкого вопроса.

- Почему я так думаю? - переспросил я. - Да хотя бы потому, что «я знал ее, как можно знать себя, я ждал ее, как можно издать любя». Это я о вас!

- Хорошо! Давайте встретимся, где вам удобно… Как мы узнаем друг друга?

- О, не беспокойтесь! Мы узнаем друг Друга в любой толпе в первую же секунду.

Я тут же осекся. Незачем переигрывать. Он этого не любит. Но было уже поздно.

- Что вы хотите этим сказать? - Опять в его голосе появилось недоверие.

Я процитировал строфу стихотворения, которое он написал еще студентом и никогда никому не показывал. Трубка молчала.

- Итак, где и во сколько? - наконец спросил он. Вот молодчина! А я и не знал, что он такой молодчина… Сейчас очень волнуется, я это знаю, но какой спокойный голос! Какой бесстрастный! -

- Вечер у вас свободен?

- Только до семи часов.

Интересно, куда он собирается?.. Наверное, что-нибудь важное. Иначе он бы забросил для меня все дела. Я-то знаю! Он любопытен до невозможности.