Михаил Емцев: Последнее путешествие полковника Фосетта (сборник)

Вы, конечно, знаете об эррахуэсском лоцмане? Не знаете? Его чаще называют белым лоцманом. Но вовсе он не белый. Это уже матросская байка, легенда вроде Моби Дика. О нем много писали в разных журналах. Есть даже повесть, которая так и называется "Белый лоцман". Хорошая повесть, но автор целиком высосал ее из пальца, сочинил. И про Линдаля и про Кида. Он им даже имена другие дал, вымышленные. Уж кто-кто, я-то знаю! Я ведь учился в Оксфорде вместе с Персивалем Линдалем. И это путешествие на Черепашьи острова мы задумали вместе. Даже идея ультрагидрофона, который впоследствии построил Линдаль, — моя идея. Но ничего из нашего совместного путешествия не получилось.

Так уж вышло, что мы — Линдаль и я — одновременно влюбились в одну молодую особу. Не то чтобы между нами было какое-то ожесточенное соперничество, просто я отошел на задний план. И для той молодой особы и для Персиваля. Они вскоре поженились, а я уехал в Мельбурн и занял там место ординарного сотрудника Главной океанологической лаборатории. Но не обо мне речь.

Линдаль все-таки осуществил свою затею. Хотел бы сказать — нашу затею, но не могу… Скопив достаточно денег и оставив молодую жену у своих родителей в Глазго, он пересек океан и обосновался в Эквадоре. Конечно, у него была куча рекомендательных писем, конечно, он пустил в ход все свое личное обаяние и, использовав разные там светские связи, снарядил экспедицию. Впрочем, что это была за экспедиция? Маленький катерок с тесной, как ореховая скорлупа, каютой, несколько ящиков с консервами и пивом, два ружья и японские очки с комплектом ластов — вот и все, если не считать гидрофона, изрядного запаса сухих батарей и еще кое-какой мелочи. Катерок назывался «Галапагос». На утлом суденышке, под шикарным желто-сине-красным эквадорским флагом Линдаль вышел в Тихий океан.

Вы спрашиваете, поехал ли он один? Ну, конечно, один. С ним должен был отправиться какой-то местный учителишка, но в последнюю минуту он заболел или сделал вид, что заболел, и Линдаль отправился один.

Днем он управлял своим убогим «Галапагосом», а ночью, если не предвиделось непогоды, бросал якорь и укладывался спать. Прямо на палубе, накрывшись простыней и Южным Крестом.

В одну такую ночь Линдаль проснулся от яркого света. Белый луч прожектора пригвоздил «Галапагос» к поверхности океана, точно насекомое к доске гербария. Когда Линдаль поднялся, луч дрогнул и ушел чуть в сторону. Метрах в сорока от судна Линдаль увидел черный силуэт подводной лодки. Она ощетинилась пушкой и двумя тяжелыми пулеметами. На мостике стоял человек в поблескивающей зюйдвестке с рупором в руках.

— Что за судно? — спросил он по-английски, с едва заметным акцентом.

— Исследовательский корабль… Приписан к порту Гуаякиль… А кто вы, собственно, такие?

— Экипаж? — человек с рупором словно не расслышал вопроса.

— Кто вы такой и на каком основании устраиваете мне допрос в экстерриториальных водах?

— Отвечайте, или я потоплю вас!

Линдаль пожал плечами, пошарил в карманах и, найдя сигарету, закурил.

— Так сколько человек на вашем судне?

— Я один.

— Один?! — человек в зюйдвестке склонился над люком и что-то сказал. Посовещавшись с кем-то несколько минут, он вновь поднял рупор и крикнул:

— Сейчас мы навестим вас! Только не вздумайте брыкаться, иначе пойдете на дно.

От лодки отделилась шлюпка. Три пары весел ритмично ложились на воду. Шлюпка скользила по маслянистой световой дорожке легко и бесшумно. На задней банке чернел силуэт человека в зюйдвестке, рядом с ним сидел еще кто-то в фуражке с высокой вогнутой тульей.

Когда шлюпка стукнулась о борт «Галапагоса» и эти двое поднялись на палубу, Линдаль жестом пригласил их в каюту. Но там было слишком тесно, и они расположились под открытым небом. Тем более что палуба была освещена прожектором. Линдаль сразу понял, что это боши.

— Принесите судовые документы, — потребовал офицер в зюйдвестке.

Линдаль принес.

Боши начали внимательно просматривать судовой журнал. Взяв удостоверение личности Линдаля, они отошли на корму, где было посветлее, и стали о чем-то совещаться. До Линдаля долетали обрывки фраз, да к тому же он плохо говорил по-немецки. Все же он понял, что разговор шел о нем. Офицер в зюйдвестке в чем-то горячо убеждал другого, высокого худощавого блондина, но тот почему-то не соглашался.