Эль Бланк - Карнавал желаний

И? И что? Пытаюсь поймать ускользающую мысль и не могу. Вместо связных образов в затуманенном сознании рождаются совсем иные. Смутные. Странные. Необычные. Незнакомые. Белёсый мир, затянутый неясной пеленой. Мягкое колыхание кипельно-белых тонких нитей…

Тихие переливчатые перепискивания. Ощущение падения и мой смех. Невидимые руки, из которых я старательно пытаюсь вырваться… Бегу… Зависшие, покачивающиеся в тумане полупрозрачные пузыри… Острые коготки, мелькнувшие перед лицом. Громкий визг, заставляющий шарики разлететься в стороны…

Волнообразные сокращения чего-то объёмного, упругого, ворсистого, за что я старательно цепляюсь, чтобы не упасть. Идущее от него ласковое тепло, в которое хочется укутаться… Гул. Чужой, незнакомый, пугающий… Наползающая тьма… Страх. Липкий, парализующий… Яркая вспышка. Грохот…

— Дивария!

Что-то сильное сжимает мне плечи и встряхивает, заставляя прийти в себя. А потом и вовсе подхватывает, поднимая вверх и требуя:

— Не пугай меня, девочка. Ну очнись же!

Делим? Открываю глаза, с непонятной самой себе растерянностью взирая на своего спасителя. С тем же недоумением осматриваю отсек с искорёженным, развороченным входом, края которого не только оплавлены, но ещё и дымятся. Это как он его так радикально ухитрился вскрыть? То есть взрыв был на самом деле?

— Вот умничка, — с явным облегчением выдыхает исгреанин. Гладит меня по голове, трогает руки и ахает: — Да ты замёрзла!

Осторожно опускает меня обратно на лежак. Поддерживая одной рукой, чтобы я не упала, стаскивает с себя куртку. Заворачивает меня в неё и снова поднимает на руки.

— Потерпи немного, ладно? Сейчас вернёмся, согреешься, поешь. Всё хорошо будет, обещаю.

Так я и не спорю. Хотя насчёт «хорошо» у меня есть основательные сомнения.

Во-первых, сознание упорно не желает фиксироваться в реальности, и я постоянно куда-то проваливаюсь. То в пугающую темноту, то во всё тот же белёсый мир, который мне привиделся.

Во-вторых, аппетита совсем нет, и я с пассивным равнодушием смотрю на еду, которую ещё вчера проглотила бы с удовольствием.

— Дивария, ну нельзя же так, — волнуется, упрекая, Делим и пододвигает ко мне тарелочку с мясными ломтиками. — Смотри, здесь всё то, что тебе нравится. Ты же любишь фидьяр. Хоть кусочек съешь!

Послушно пытаюсь выполнить его просьбу, даже откусываю немного, прожёвываю и заставляю себя проглотить. В итоге остальное откладываю. Не могу.

— Так не пойдёт! — решительно заявляет исгреанин.

Он поднимается с кресла и огибает стол. Садится рядом и поправляет пушистый тёплый плед, в который я закутана. Одной рукой меня приобнимает, чтобы удобнее было, другой подносит к моим губам стакан с густым жёлтым напитком.

— Пей немедленно! — непререкаемо приказывает.

Глотаю. Что мне остаётся? Хотя аппетита по-прежнему никакого. А потом ещё и немного мяса съесть ухитряюсь, потому что отказывать настойчивому империанину, который собственноручно решил меня накормить, у меня сил нет.

— Ну вот, так-то лучше, — успокаивается принц.

Помогает мне подняться, а потом, видимо решив, что ходить самостоятельно я не в состоянии, поднимает и уносит меня в комнату. Усаживает на диван и удобно на нём устраивает, обкладывая подушками и укутывая ещё одним одеялом. Я с удивлением осматриваю помещение, потому что это не те апартаменты, в которых мы жили. Совсем другой интерьер. Нежно-фиолетовые стены, покрытые серебристой вязью. Лёгкие, почти невесомые тканевые занавеси, прикрывающие огромные оконные проёмы. Мебель, в основе которой ажурные переплетения тонких металлических прутиков и прозрачный материал всё с тем же фиолетовым отливом.

— Делим, ты здесь? — доносится до меня издалека приятный нежный голос.

— Да, мам, — немедленно откликается мужчина и разворачивается навстречу женщине, вошедшей через боковой арочный проём.

Старшая наследница. Жена императора. Фисса Евеллина Мео Рин. Узнать её труда не составляет. Родословную имперской династии Ашидар нас заставил назубок выучить. Невероятно красивая, стройная, изящная, эффектная, она лёгкой походкой пересекает зал. Улыбается, обнимая своего совсем взрослого сына, а отстранившись, скользящим движением руки поправляет красные локоны, убирая их за спину. Сиреневые глаза находят меня, и на лице появляется сочувствие.

— Бедненькая…

Наследница опускается на диванчик, стоящий напротив. Укладывает удобнее объёмную юбку, разравнивая тёмно-фиолетовую бархатную ткань и продолжая внимательно изучать моё лицо. Всё остальное для её взгляда недоступно — так основательно Делим подошёл к вопросу моего согревания.