Андрэ Нортон - Суд на Янусе (перевод О.Колесникова)

– Да, она и в самом деле была совсем другая, – согласился Ласья. – Не повезло ей.

– Что с ней случилось? – поинтересовался Нейл.

– Я же тебе рассказывал – она заболела зеленой лихорадкой, и ее выгнали в лес, как это всегда делается. Только ни к чему было поднимать такой шум насчет того, что она была грешницей. Она никому не делала вреда, просто хотела жить по-своему.

– А это здесь – грех. В других местах – тоже. Никто не должен отделяться от стада. Быть другом – настоящий непростительный грех, – сказал Ханноза, ложась на свою койку и закрывая глаза. – Ложись и отдыхай, парень. Мы не будем ни работать, ни есть, пока не кончится период очищения.

– Это долго?

Ханноза улыбнулся.

– Это зависит от даяния, которым Козберг отблагодарит Спикера. Старый Хайзендер весьма сообразителен в смысле выгоды и знает, что наш уважаемый мастер хочет до зимы очистить западные поля, так что они поторгуются.

Они не нашли трубочку, думал Нейл, лежа на койке ранним утром. Он не видел ее в той куче уничтожаемых предметов. Когда он рискнет вернуться к своему тайнику и взять ее? Здравый смысл говорил, что надо ждать долго, но у него чесались руки: он жаждал этой трубки, как его тело жаждало пищи. Где-то в глубине сознания было удивление: почему его так занимает этот чуждый артефакт, почему эта вещь так притягивает его? Может, потому, что она дает шанс на освобождение в том случае, если ему удастся отнести ее в порт и продать? Или он просто хочет иметь ее? И это удивление было окрашено страхом.

Нейл, как мог, боролся с этим сильным притяжением. Он устал физически, но его мозг не успокаивался даже во сне. Он старался думать о всяких мелочах: о листьях деревьев, о глубинах леса за вырубкой, об ароматах цветов, о ветре, качающем ветви и кусты.

Видимо, он спал, потому что, когда открыл глаза, было темно. Он лежал на своей койке, слышал скрип дерева, вздохи, бормотание кого-то из соседей. Он был здесь, на участке Козберга, во владении, вырванном у леса Януса людской волей, упрямством и руками. Но где же еще он мог быть? Где-то в другом, правильном месте. Испуганный, Нейл обдумывал это впечатление, пытаясь понять смысл эмоционального впечатления. Он был где-то, и то место было правильным. Теперь он здесь – это неправильно, как поставленная не на свое место деталь машины.

Жарко. Он заперт в ящике, в западне. Он осторожно двинулся, прислушиваясь, как животное, проникшее на территорию своего врага. Ему хотелось выскочить наружу, в холодную темноту, а затем, через поля, поспешить к своему дереву, где лежало спрятанное. У него так тряслись руки, что он прижал их к груди, где дико колотилось сердце. Выйти отсюда – в ночь, на свободу!

Осторожность сдерживала его – но только до тех пор, пока он не перешагнул порог дома, где спали рабочие, а затем его захлестнуло бурное ликование, и он побежал, как бы заскользил по грубой поверхности полей, словно его вела связь с тем, что ждало его в дупле дерева. Темно, конечно, но это не та тьма, что скрывается в их бараке. И опять та часть сознания, которая еще могла удивляться и пока не была еще охвачена желанием, сжигающим Нейла, отметила, что он видел в этой темноте, что от него скрывалось только то, что в самой глубокой тени.

Когда он добежал до грубо расчищенного места, где они работали, ветер закрутился вокруг него, ласково приветствуя. Листья не шелестели теперь под ветром – они пели! И Нейлу тоже захотелось петь. Лишь последняя гаснущая искра сознания задушила звуки в его горле.

Воняет горелым… Нейл миновал то место, где Спикер орудовал бластером, не сознавая, что его губы приподнялись как бы в рычании, что глаза его горят, что в нем поднимается ярость от осознания того, что случилось здесь несколько часов назад. Нейл прошел сквозь завесу кустов к дереву. Его пальцы прикоснулись к коре, гладкой, приветствующей…

«Почему приветствующей?» – спросил почти неслышный голос в Нейле. Но этот голос исчез, когда пальцы перешли от коры к трубке. Нейл достал ее и вскрикнул от восторга. Цвет – переливчатый, сочетающий оттенки, играющий, цвет откуда-то из того места, где Нейл хотел бы быть. Это ключ от его собственной калитки, которую он должен найти!

– Ну, так и есть, парень. Ты, значит, это сделал. Я так и думал.

Нейл повернулся, пригнувшись и прижав трубку к себе. Тейлос! Тейлос стоял там и ухмылялся.

– Урвал от них, Ренфо? Неплохой фокус. Хватит, чтобы покрыть долг, хватит для нас обоих!

– Нет! – Нейл лишь частично вышел из чар, которые держали его с тех пор, как он проснулся в спальном бараке. Единственное, в чем он был уверен – что Тейлос не имеет и никогда не будет иметь той вещи, которую он, Нейл, держит в руках.