Валерий Брусков - Приз

— Это уже окончательно похоже на летающую тарелку… — сказала Франческа разочарованно, когда вертолётик всё-таки сел посреди площади, перестав шуметь и пылить. — И в ней вполне могут быть маленькие, очень зелёные человечки…

Антонио закурил.

— Для очевидных безбожников с неба, — тихо сказал он, глубоко затянувшись, — Ватикан — это самое лучшее место для того, чтобы убедить нас в отсутствии Бога…

…Митрополит Тихон заученно оправил на себе рясу, прежде чем сесть в предложенное ему кресло, и Луконин вдруг с удивлением обнаружил, что даже в этот чисто женский жест мужчина способен привнести что-то, присущее только его полу. Женщина в брюках теряет гораздо большее, нежели мужчина в платье.

— Я Вас, наконец, слушаю, — сказал Тихон, неумелo скрывая волнение, смешанное с раздражением. — Извините, что снова надоедаю Вам своей одиозной персоной, но обстоятельства чрезвычайности вынуждают меня быть излишне настойчивым. Понимаете, церковь в смятении, паства в недоумении, пресса несёт околесицу, а вы странным образом отмалчиваетесь. Весьма странным.

— Мы всего лишь не спешим с преждевременными выводами… — поправил его Луконин.

Он очень осторожно улыбнулся.

— Уникальный случай в истории религии, Владыко, Вы не находите? Церковь просит помощи у науки…

— Пусть так! — отмахнулся Тихон. — Ситуация критическая, поэтому сейчас не до конфронтаций! Прежде чем действовать, нам хотелось бы определённой ясности, а её в данный момент можете внести только вы! Что это было?!

— Боюсь, что окончательный и почти смертный приговор, Владыко… — сказал Луконин без ожидаемого от него воодушевления. — Приговор по определению…

— Кому приговор?! — дёрнулся митрополит. — Чему приговор?! Опять вы темните! До каких пор?!.

— Подозреваю, что многому и многим, Владыко… — Луконин сочувственно развёл руками.

— А если конкретнее? Честно говоря, ваша нерешительность начинает меня слегка успокаивать. Когда вы одерживаете над нами верх, то ведёте себя гораздо активнее и агрессивнее.

— Я слышал, прежде духовного у Вас было техническое образование, — сказал Луконин. — Это сильно облегчает мою задачу. Представьте, Владыкo, что из Дальнего Космоса на Землю непонятным образом заброшены микротехнические зародыши, которые по внешней или внутренней команде активизируются, растут, и превращаются в то, что мы с Вами видели вблизи Вашей Резиденции.

— Зонд… — уточнил митрополит.

— Именно! Посланник далёкой и весьма высокоразвитой цивилизации. Один из посланников.

— Церковь давно уже не пытается отрицать множественности обитаемых миров. Вы что-нибудь слышали о сожжении на кострах последователей Джордано Бруно за последние лет триста?

— Зато я хорошо наслышан о знаменитом «обезъяньем процессе» над Чарльзом Дарвином, и, если не ошибаюсь, не слишком давно, а даже в прошлом веке…

— Ну, это была скорее инсценировка процесса ради поддержания собственного престижа. С тех печальных пор, как почти во всём мире церковь отлучили от государства, она инстинктивно пытается огрызаться всякий раз, когда наука слишком сильно зажимает её в угол. Вы по большому счёту должны нас понять. Мы теряем одну позицию за другой, отступая под напором науки, однако, как Вы знаете, ныне наука и религия скорее сотрудники, нежели антагонисты…

— Слышал, — сказал Луконин. — Но в данном случае, Владыко, компромисс невозможен в принципе. Вы знаете, что было конкретно в вашем зонде, и во всех остальных, появившихся на Земле?

— Любопытствую и даже крайне… — митрополит нетерпеливо подался вперёд.

— Призы…

— Как Вы сказали?.. — митрополит отпрянул. — Я не ослышался?.. Призы?! Кому?! За что?!

— Вам, Владыко… — сказал Луконин, не пытаясь скрыть откровенно язвительной насмешки. — И всем нам… За самое живучее во Вселенной заблуждение…

— Что Вы имеете в виду, любезнейший?

— Не я, Владыко. ОНИ… И имели они в виду не что иное, как наши религии… Христианство, мусульманство, буддизм, иудаизм и прочее… Оттого мы все и получили от НИХ по ценному призу. В Ватикане, в Мекке, в Сергиевом Посаде…

— Это уже похоже на откровенную провокацию и тенденциозность… — сказал митрополит, нервно перебирая пальцами складки своей рясы. — Мы же вроде нашли консенсус с наукой! Вы сами утверждаете о наличии разумной созидательной силы в возникновении и развитии Вселенной. Вы без нашего давления ставите под сомнение постулаты учения Дарвина о происхождении видов. Вы дали церкви великолепный шанс для возрождения и вдруг… Креста на вас нет!