Клиффорд Саймак - Игрушка судьбы [litres]

– Земля – это родная планета нашей расы, – сказал я.

– Не могли бы вы, доблестный сэр, взять меня с собой?

– Почему ты хочешь отправиться на Землю?!

– Вы милосердны, сэр, – ответил он. – Придя в страшное место, вы не убежали прочь. Я был в очень стесненном положении, но вы освободили меня, проявив изысканную любезность. Мне не хотелось бы расстаться с вами по собственной воле.

– Спасибо тебе, Пэйнт, – сказал я.

– Значит, я следую с вами до Земли?

– Нет, не следуешь.

– Но ведь вы сказали, сэр…

– Для тебя здесь есть еще кой-какая работенка, Пэйнт.

– С радостью отплачу вам за ваше доброе дело, сэр, но я так желал бы попасть с вами на Землю!

– Ты отправишься назад, – сказал я, – и будешь ждать Сару.

– Но она сказала «до свидания» очень понятно! Было похоже, что она прощалась!

– Ты будешь ждать ее! – повторил я. – Я не хочу, чтобы она не имела возможности вернуться.

– Вы думаете, что она захочет уйти оттуда?

– Не знаю.

– Но я должен ее ждать?

– Именно так.

– Я буду ждать! – жалобно воскликнул он. – Вы полетите на Землю, а я буду еще ждать! Буду ждать вечно, может быть! Если она вам нужна, добрейший сэр, то почему вы не вернетесь и не скажете ей это?

– Не могу. Хоть она и жуткая дура, у нее должен быть шанс. Как у Джорджа и Тука.

Сказав это, я удивился собственным словам. Решение, конечно, принять следовало. Но я принял его, совершенно не задумываясь, инстинктивно! Как будто это произошло не по моей воле, как будто это сделал некто, стоящий в сторонке. Хух, например… Я вспомнил о его просьбе не вмешиваться, не идти в долину, не вытаскивать Сару оттуда. Как же много оставил мне Хух перед своим уходом?.. Я вновь попытался что-то вспомнить, но кроме руки, обвитой щупальцем, память не предлагала мне ничего…

– Тогда я возвращаюсь, – сказал Пэйнт. – Возвращаюсь, полный грусти, но послушный. Там, конечно, не Земля – однако и не овраг…

Он повернулся, чтоб уже идти, но я, остановив его, приторочил к седлу ружье и патронташ.

– Оружие она оставила для вас, – сказал Пэйнт. – Ей оно не понадобится.

– Если уйдет оттуда – понадобится, – возразил я.

– Не уйдет. Вы знаете, что не уйдет. Когда она подходила к скалам, ее глаза сияли.

Я не ответил ему. Я стоял и смотрел, как он, повернувшись, удаляется по тропе – медленно, чтобы слышать, если его позовут назад. Но я не позвал его.

В тот вечер, сидя у костра, я открыл ящик, взятый со стола Найта.

За день мы прошли довольно солидное расстояние, хотя каждый шаг стоил мне немалых усилий. Что-то настойчиво и властно звало меня назад. Сопротивляясь, я пытался понять, кому же так хочется удержать меня. Саре? Или все же это не «кто», а «что»? Может быть, собственная мысль о необходимости вернуться и ждать?.. Я чувствовал вину перед Сарой, хотя прекрасно знал, что вовсе не бросил ее – так же как мы не бросили Джорджа и Тука. Мне казалось, я предал ее, но ведь не предал же?.. Больше всего меня беспокоило то, что она все-таки не поверила нам с Хухом, когда мы рассказали об увиденном в долине. Я должен был убедить ее не возвращаться туда! Но она предпочла фактам свою иллюзию, она не смогла и не захотела понять нас…

А может быть, это Хух тянет меня назад? Может быть, меня терзает именно то, что он успел перелить в мой мозг?.. Я еще раз попытался вытащить из подсознания хоть какой-то обрывок информации, но тщетно…

А если меня удерживает Пэйнт? Ведь я жестоко с ним обошелся, заставив делать мою работу. Не следует ли вернуться и все отменить?.. Я представил себе бедного Пэйнта, стоящего там, у ворот, тысячу, миллион лет – в ожидании невозможного…

Обуреваемый такими мыслями, я уходил по тропе все дальше и дальше.

Стороннему наблюдателю мы показались бы довольно странной парочкой: один тащился с нелепым мечом, другой с огромным горбом вещей, не переставая бормотать.

Когда мы остановились на ночлег, и я в поисках съестного стал рыться в одной из сумок – на глаза мне попался ящик Найта. Подумав, я отложил его в сторону, решив пока не отвлекаться.

Роско принес сухих веток и, пока я разогревал на костре ужин, без умолку гундосил – не рифмы на этот раз и не терминологическую белиберду.

– Имея глаз один, ты устреми его в молитве к небесам, – сказал он вдруг. – И солнце одноглазо, однако же весь мир обозревает!

– Роско, – сказал я, опасаясь, что он вот-вот свихнется окончательно. – Извини, но я ничего не слышал. Задумался. Мне хотелось бы узнать…