Клиффорд Саймак - Игрушка судьбы [litres]

А спустя минуту – как если б кто-то подсказал мне ответ – все вдруг стало понятным. Я знал теперь, что смотрю на мою Галактику. Над головой ярко сиял ее центр, а от него шли крученые ответвления и убегали окраинные сектора.

Я повернул голову и увидел над горизонтом сверкающие звезды сферических скоплений – или же, что представлялось маловероятным, более близкие звезды, соседствующие с той, вокруг которой вращалась планета с лежавшим под одеялом мной. Это были отверженные системы, покинувшие ее много эпох назад и обретшие наконец покой на темных задворках галактического пространства…

Всего в нескольких футах от меня догорал костер. Около него лежал кто-то скрюченный и накрытый одеялом. Чуть поодаль мерно качались лошадки. Тусклое пламя отражалось в их полированной шкуре…

Чья-то рука опустилась на мое плечо, и, дернув головой, я увидел Сару.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Великолепно! – ответил я.

И это было правдой. Я чувствовал себя здоровым и свежим. Моя голова была свободна от неприятных воспоминаний – как у первого человека совершенно нового мира…

Я сел.

– Где мы, Сара?

– В сутках пути от города, – ответила она. – Тук требовал, чтобы мы остановились гораздо раньше – из-за вас… Однако я решила иначе, подумав, что вы были бы против такой остановки…

Я покрутил головой:

– Нич-чего не помню!.. Так, значит, Тук требовал привала?

Она кивнула:

– Вы еле держались в седле и выглядели ужасно, хотя и отвечали на вопросы… То место, кстати, было совершенно непригодно для отдыха…

– А где Хух?

– Бродит. И заодно охраняет. Он сказал, что не нуждается в сне.

Я встал и потянулся с собачьей обстоятельностью. Самочувствие было восхитительным! Боже, как чудесно я себя чувствовал!

– А как у нас насчет еды, Сара?

Она поднялась на ноги и рассмеялась.

– Что это вас так развеселило? – спросил я.

– Вы, – ответила она.

– Я?!

– Да. Потому что поправились. А я очень волновалась. Мы все волновались…

– Это чертов Хух виноват. Вылакал мою кровь.

– Я знаю. Он объяснил мне, что иначе было нельзя.

– Непостижимо… – передернувшись, сказал я.

– Хух сам по себе непостижим…

– Да. И нам крупно повезло, что он с нами. Подумать только! Я чуть не оставил его там, в песках! И собрался уже! Нам ведь и без него было куда как весело…

– Если вы не дадите костру потухнуть, я приготовлю вам поесть, – деловито сказала Сара.

Рядом с костром лежала куча приготовленных веток. Я присел на корточки, подбросил несколько из них в огонь, и пламя ожило.

– Жаль, что у нас больше нет лазерного ружья. Без него мы слишком уязвимы…

– Но у нас есть мое ружье! – возразила она. – Достаточно мощное! В хороших руках…

– Вроде ваших.

– Вроде моих!

Куча одеял рядом с нами не шевелилась.

– Что Тук? – спросил я, кивая на эти одеяла. – Есть ли надежда на выздоровление?

– Вы слишком жестоки по отношению к нему. Нетерпимы… Он другой, поймите! Не такой, как вы или я… Вам, кстати, не приходило в голову, что мы с вами во многом похожи?

– Приходило, – сказал я.

Она принесла сковородку и, присев рядом со мной, поставила ее на угли.

– Мы-то с вами всегда прорвемся, Майк! Но вот Тук… Он может сломаться…

Я подумал о том, что, возможно, с исчезновением Смита жизнь Тука стала для него самого бессмысленной… Не потому ли он так носится с этой куклой? Лишь бы к чему-то прилепиться, что-то к себе прижать… Хотя куклу-то он полюбил еще при Джордже… А если он знал или подозревал, что Джордж должен исчезнуть? Вполне возможно?..

– И еще одна вещь, о которой вам следует знать… – продолжила Сара. – Это касается деревьев. Вы увидите сами, как только рассветет… Наш лагерь разбит на холме, с которого просматривается довольно большая территория. И множество деревьев – двадцать или тридцать. Так вот. Это не какие-нибудь самосейки. Они посажены, вне всяких сомнений.

– Как фруктовый сад, вы хотите сказать?

– Да. Как фруктовый. С безукоризненной регулярностью. В шахматном порядке. Для кого-то когда-то это было действительно садом…

Мы продвигались все дальше и дальше.

День следовал за днем – а мы все шли и шли, с рассвета до глубоких сумерек. Погода стояла хорошая, без дождя и почти без ветра. Дожди здесь, судя по всему, вообще были редкостью.

Рельеф время от времени менялся. Бывали дни, когда нам приходилось то и дело карабкаться на крутые горы, чтобы тут же спуститься на истрескавшуюся, рваную равнину. Случались и другие дни – когда мы шли по земле настолько ровной, что чувствовали себя ползущими по огромному блюдцу с загнутым краешком-горизонтом.