Лино Альдани - Двое на озере Кумран

– Мальчишеское? Но почему? Ведь такие книги волнуют взрослых больше, чем ребят, – сам того не замечая, вслух произнес он.

– Быть может, потому, что в наши дни люди ждут чуда от науки, – ответил сидевший рядом седой, крепкий на вид старик, судя по всему, военный в отставке. В руках у него была бамбуковая палочка, который он чертил кружки на песке.

– Видимо, в вас живет неосознанное стремление к добру, – продолжал старик. – Быть может, вы хотели бы творить добро, но тайком, нести радость незнакомым людям, ибо добро, которое вы делаете близким, никто не замечает, оно воспринимается как должное, как ваша прямая обязанность.

Его слова поразили Луиджи в самое сердце.

– Представьте себе, что я инопланетянин, – снова заговорил старик. – Я дарю вам эту палочку, которая непосвященным покажется самой обыкновенной палкой. В действительности же она способна выполнить любое ваше желание. Попробуйте и убедитесь сами.

Луиджи, поколебавшись, взял палочку. Взгляд его упал на парализованного мальчика, который, смирившись с жестокой судьбой, тоскливо смотрел, как неподалеку ребятишки играют в мяч. Если б его изуродованные ноги вновь могли обрести силу, упругость, ловкость…

Но что это? Мальчуган выскочил из коляски и побежал к юным футболистам.

– Куда ты, вернись! – кричит мать и вдруг, поняв, что бежит ее больной сын, без чувств падает на землю. Когда она приходит в себя, вокруг нее толпятся взволнованные происшедшим люди. Они шумят, перебивают друг друга. Спокоен лишь сам виновник переполоха.

– Дайте же мне поиграть в футбол, – говорит он.

Сегодня вечером все газеты выйдут под огромными заголовками: «Чудо в Милане», в тысячах семей начнутся споры: «правда-неправда». Но кассир Луиджи Рода об этом не думает, для него самой большой радостью была первая улыбка больного ребенка. Он вышел из парка, ищет старика, чтобы вернуть ему палочку.

Но тот исчез. Луиджи Рода сжимает в руке бамбуковую палочку. Нет, это не простая палочка, это, конечно же, изобретение другой, высокоразвитой цивилизации. И пятидесятилетний кассир, сияя от счастья, быстро шагает по улице. Ну, ну, подойди поближе, бедный песик. Ты хромаешь? Вот так, беги с веселым лаем, как и твои бродячие собратья. А ты, старая скрюченная старушонка, распрями спину. Нет, этот дом никуда не годится – старый, облезлый. Побольше фантазии, господа архитекторы. Вот тут мы поставим колонны, здесь соорудим портик. (И долго еще жители дома не могли взять в толк, куда подевалось парадное.)

А Луиджи Рода продолжает свой путь. Дребезжит трамвай. Луиджи вспоминает: ему всегда были не по душе миланские трамваи – такие серые, унылые. Пусть же они будут цвета спелой вишни. И пусть муниципальные власти лопнут от злости, но сейчас он сунет каждому бедняку пачку ассигнаций. А потом распахнет двери больниц; он ненавидит болезни: конечно, нам суждено умереть, но от старости, а не от страшных, неизлечимых болезнен.

И Луиджи шагает по городу, не замечая, что пассажиры трамваев и пешеходы с восторгом и ужасом вытаскивают из карманов тысячные ассигнации, старики выплевывают вставные челюсти, больные выбегают из больниц, и все громко поют «И мы с тобой ватусси».

Волшебные волны залили Милан. Директора банков открывают несгораемые шкафы и раздают деньги служащим и клиентам, водители останавливают трамваи и автобусы и приглашают пешеходов занять места, согбенные старики и старухи выпрямляются и тоже начинают петь во весь голос «И мы с тобой ватусси». Жизнь чудесна. Как прекрасно жить на свете!

И так продолжается до позднего вечера, пока Луиджи Рода не говорит: «А теперь, детки, баста. Ложитесь-ка спать. Мне надо дочитать приключения капитана Стила, старины Ника для друзей и близких. Все в постель, сегодня мы неплохо повеселились».

Нет, они все говорят, говорят, быстро, громко. Надо скорее откючиться от них всего на один воскресный час. Прошу вас, я отдам вам все, прикажу палочке… Но где она, ее нет, кто взял мою палочку?

– Умоляю тебя, Джордже, отдай ему эту дурацкую палку. Я не в силах больше переносить его крики.

Это голос Оттилии. Она всегда по самому ничтожному поводу говорит неестественно-трагическим тоном.

– Успокойся, успокойся, папа. Врач запретил тебе разговаривать.

Джордже с тревогой смотрит на отца. Луиджи заговорщески улыбается ему и шепчет:

– Тебе я могу открыть тайну. Эта палочка обладает магической силой. Но люди не должны об этом знать. Они могут использовать мое открытие во вред человечеству. Положи ее сюда, рядом с постелью.