Лино Альдани - Двое на озере Кумран (сборник)

В тот день я вернулся домой позднее обычного: не хотелось ни с чем говорить. Вошел по возможности бесшумно, снял ботинки и босиком, не зажигая огня, прокрался по коридору в маленькую столовую. только я уселся в кресло, как в ванной скрипнула дверь, и минуту спустя послышалось журчание спускаемой воды. В глубине души я надеялся, что меня не заметят. Но Марчелло, возвращаясь по коридору, заглянул в столовую и, разумеется, увидел меня. В первый момент чей-то силуэт, вырисовывавшийся на фоне раскрытого окна, настолько напугал его, что он мгновенно включил свет.

- Папа? Что ты тут делаешь? Почему не идешь спать?

Тут же не замедлила явиться Лючия и Альберте, и начались привычные разговоры и попреки, которых я так надеялся избежать.

Лючия оседлала своего любимого конька. Она заявила, что у нас почти нет денег, а до конца месяца еше далеко. Да и долгов накопилось порядочно, мои же заработки просто смехотворны. Короче, во всех бедах виноват только я. Сыновья тоже смотрели на меня недружелюбно, а я, глядя на них, думал: «Чужие, совсем чужие». Совсем еще несмышленыши, а туда же, враждебно молчат, только глаза под стеклами очков на худых лицах смотрят с немым укором.

Лючия не преминула вспомнить слона врача. Сердце, де, у меня не в порядке, того гляди, может случиться инфаркт. А раз врач сказал, ему надо верить. Согласен. Что дальше?

Лично я считаю бессмысленным обсуждать проблемы, решить которые все равно невозможно.

- Идите лучше спать, дайте мне побыть одному. Я скоро приду, - как можно дружелюбнее сказал я.

Нет, оттого что я еще полчасика посижу в кресле, я вовсе не схвачу воспаления легких. Хорошо, я накину на ноги плед. Да, да, завтра мы обо всем поговорим, не только о долгах и моей болезни, но и о том, куда вы поедете отдыхать летом. Обещаю. Но сейчас оставьте меня в покое. Да, завтра… завтра утром.

Уф, наконец-то я их уговорил. Теперь можно и выключить свет. Дверь закрыта на ключ, так что больше они мне не помешают. Через несколько минут я снова отправлюсь на озеро Кумран ловить рыбу. Где находится озеро, я до сих пор точно не определил. Во всяком случае, очень далеко отсюда, другим туда не добраться. Значит, лучшего места не найти. Берега озера надежно укрыты низкорослыми, раскидистыми деревьями с густой кроной. Воздух, кажется, застыл навсегда, а если всмотреться в прибрежный песок, то легко заметить розоватые ракушки. Только ракушки эти не простые. Стоит нагнуться и дотронуться до них, как из створки вынырнет мышиная мордочка, вслед за ней покажется хвостик, и вот уже ожившая ракушка, семеня бесчисленными ножками, спешит прочь.

Цвет воды в озере беспрестанно меняется. Я так и не сумел точно определить: то ли она голубая, то ли зеленая. А может быть, синяя? Само озеро мелкое, даже на самой середине мне едва по пояс. Словом, идеальное место для купания и рыбной ловли. А я страстный рыболов.

Впервые я попал на озеро Кумран, когда мне было всею пятнадцать лет.

Как-то в конце августа, когда я с друзьями возвращался с прогулки, поблизости упала светящаяся звездочка. Все бросились наутек. Я бы тоже удрал, если б не увидел, как Марина, быстро-быстро перебирая худыми ногами, побежала к холмику, на который упала звездочка. Я догнал ее и схватил за рыжеватые косы.

Она обернулась, лягнула меня ногой да еще укусила в руку. Я потерял равновесие, упал, ткнувшись лицом в песок. А когда приподнялся, Марина уже сидела на корточках над маленьким кратером и лихорадочно раскапывала землю. Охая и чертыхаясь, я спросил, что она делает. Она ответила, что хочет откопать звездочку, застрявшую вон в той дырке, и взять ее себе.

Я глупо рассмеялся и отер рукавом грязное лицо.

- Ты что, спятила? Да ты вся обгоришь! Разве не знаешь, что падающие звезды горячее кипятка?

- Испугался?! Ну и убирайся! Я и раньше знала что ты трус.

И она погрозила мне кулаком.

Но я продолжал стоять, и тогда Марина сменила гнев на милость. Сказала, что не боится обгореть. А если звездочка и вправду очень горячая, то она придет дня через два-три, когда звезда уже остынет.

Руки у нее покрылись бурыми пятнами. Я не пожалел носового платка, разорвал его надвое, нагнулся и обвязал ее обожженные руки. Она сжимала зубы от боли, но ни разу не застонала. Только тут я заметил, что у нее обгорели не только руки, но и платье, а на коленях темнели ранки. Идти ей было больно, она прихрамывала. Тогда я взял ее на руки. Я был высокий и крепкий и без труда нес ее на руках, такую легкую, хрупкую. Она тихонько всхлипышла, но, когда мы подошли к гостинице, умолкла.