Томас Тимайер - Дворец Посейдона

– Его величество изъявляет готовность вас принять!

По сигналу Калиостро механические слуги налегли на створки ворот и впустили узников.

До чего же темно и сумрачно здесь было! Все прочие помещения, которые им довелось здесь видеть, ярко освещались, но в тронном зале царил таинственный полумрак. Свод высоко вверху над ними переходил в огромный прозрачный купол, через который, как в ренессансных соборах, внутрь струился рассеянный свет. Море над куполом, благодаря искусственной подсветке, имело насыщенный густо-синий цвет. Стаи пестрых рыб кружили вокруг купола, а их тени создавали подвижный кружевной узор на выложенном мозаикой полу.

В центре зала возвышалась усеченная пирамида высотой около трех метров. На ее вершине стоял трон, на нем восседал человек, лицо которого из-за столь причудливого освещения было практически невозможно различить. Зато Оскару сразу бросилось в глаза, что у могущественного правителя нет обеих ног.

Узники пересекли зал и приблизились к пирамиде. Калиостро знаком велел им остановиться, выступил вперед и почтительно склонился.

– Ваше величество, пленники доставлены!..

Человек на троне поднял руку.

– Хорошо, Калиостро, можешь идти. – Голос звучал мягко и мелодично, несмотря на странный акцент. Где бы ни находилась родина императора Медитеррании, это была не Германия.

– Добро пожаловать в мой дворец, господин фон Гумбольдт.

Ученый с удивлением вскинул голову.

– Вашему величеству известно мое имя?

Человек на троне негромко рассмеялся.

– Хоть мы и живем вдали от так называемой цивилизации, но не настолько, чтобы не интересоваться происходящим на суше. В последнее время ваше имя нередко достигало моего слуха.

Послышалось тихое жужжание.

Оскар увидел, как трон сдвинулся и проехал вперед около метра. Это, несомненно, было транспортное средство, которым хозяин управлял с помощью одного-единственного небольшого рычажка. Не увеличивая скорости, правитель скатился к подножию пирамиды по пологому пандусу.

– В последние годы вы, господин Гумбольдт, неоднократно привлекали внимание газет, широкой публики и ученых кругов к своей персоне. – Ваша внешность и имя известны мне по публикациям в прессе и научной литературе. Признаюсь честно: совершенно не ожидал когда-либо увидеть вас в этой скромной подводной обители.

Император отвесил легкий поклон, больше похожий на кивок.

Гумбольдт нахмурился.

– Кто вы? – словно в напряженном раздумье, спросил он.

Мужчина на троне усмехнулся.

– Разве Калиостро не назвал моего имени? Здесь меня зовут Искандер, но если вам что-нибудь скажет мое прежнее имя, могу сообщить и его: Александр Константинос Ливанос.

Оскар почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Это лицо… Ну конечно же! Внезапно все части головоломки совпали. Книга в афинском Политехникуме с рисунком, который показывал профессор Папастратос. На нем Ливанос выглядел гораздо моложе, но сходство было чрезвычайно убедительным.

– Искандер? – переспросил Гумбольдт.

Ливанос отмахнулся.

– Всего лишь одна из форм имени Александр, псевдоним, если угодно. Так персы называли Александра Македонского, и мне оно показалось вполне подходящим. – Он весело взглянул на пленников. – О, я понимаю ваше удивление и чувствовал бы себя примерно так же, доведись мне оказаться на вашем месте. А теперь, пожалуйста, представьте мне ваших спутников.

– С удовольствием. – Гумбольдт наконец справился с замешательством и кратко представил своих друзей, назвав их имена и род занятий, но не слишком вдаваясь в подробности.

Когда же очередь дошла до Рембо и Океании, лицо Ливаноса выразило удивление.

– Ипполит Рембо? Выдающийся конструктор-судостроитель? Тот самый, который построил яхту самого Жюля Верна?

Рембо поджал губы.

– «Сен-Мишель III». Да, это я, – ответил инженер.

– Чудесное судно, – восторженно произнес Ливанос. – Изящное и элегантное. К тому же, значительно опережающее свое время.

– Весьма лестно. – Рембо взялся за подбородок. Всего лишь мгновение он выглядел умиротворенным, но внезапно его обида вспыхнула с новой силой: – Однако вы должны признать, что от такого человека, как вы, я ни при каких обстоятельствах не могу принять похвалу.

– Такого человека, как я? – Ливанос улыбнулся. – Что именно вы имеете в виду?

– То, что вы убийца и грабитель.

– Папа!

– Не перебивай меня. – Рембо всем телом подался вперед.