Пирс Энтони - Вар Палка

Напоминающая извивающуюся змею веревка тут же вылетела следом, обхватила его талию и дернула назад. Он снова был в плену.

— Нет, — отчетливо проговорил человек, и мальчику стало ясно, что этот звук означает решительное отрицание.

Великан снова снял веревку и мальчик, не медля ни секунды, бросился наутек. И снова оказался затянутым в петлю лассо.

— Нет! — еще раз повторил человек, на сей раз сопроводив слово ударом могучего кулака в грудь пленника, которому показалось, что рука великана пробила его грудную клетку насквозь. Он упал на землю, не видя вокруг ничего и не способный думать ни о чем, кроме боли в груди и глотка воздуха.

Человек еще раз развязал веревку. Мальчик остался сидеть на месте. Урок первый был закончен.

Через некоторое время мужчина и мальчик выступили по направлению к лагерю, до которого оставался приличный кусок пути. Мальчик шел впереди, и глаза мужчины следовали за ним неотступно. Мальчик избегал очевидные ему очаги опасного излучения, а мужчина и животное шли за ним следом. К вечеру они добрались до того места, где вчера увиделись в первый раз.

Человек открыл свой рюкзак и достал оттуда кусок чего-то, пахнущего весьма неплохо. Великан откусил от куска немного и принялся жевать с видимым аппетитом. Достав из рюкзака еще один такой же кусок, он протянул его мальчику. Второго приглашения не потребовалось — мальчик сообразил, что это пища.

После еды человек помочился у дерева и снова закрыл тело одеждой. Мальчик последовал его примеру, удивленный манерой мочиться стоя. Он давным-давно знал, что следует сдерживать естественные позывы организма, потому что остающиеся следы могли служить приметами для возможных преследователей, но то, что струей можно было управлять руками, никогда не приходило ему в голову.

— Это для тебя, — сказал человек.

Положив руку мальчику на шею, великан осторожно засунул его ногами вперед в тесный мешок. Затем нечто, напоминающее тонкую сетку, покрыло его голову, в ужасе мальчик начал рваться наружу.

— Будешь спать внутри, а то… — огромный кулак опустился вниз, но не ударил, а только тихонько придавил мальчика к земле, прикоснувшись к синяку на его груди. Еще одно предупреждение.

После этого человек отошел на шаг в сторону и забрался в другой мешок, а собака устроилась на ночлег под деревом.

Мальчик лежал тихо, разрываясь между желанием снова попробовать убежать и страхом перед наступившей ночью и соседством горячих пятен. В темноте мальчик видел хорошо и, как правило, в темноте кормился — но не здесь . Однажды его укусил белый мотылек, и он чуть не умер. Имелся способ избегать встречи с этими мотыльками, но срабатывал он не всегда, потому что насекомые имели обычай гнездиться под листьями и на земле. Лежа в мешке под сеткой, он по крайней мере находился в безопасности. Но если ему не удастся сбежать ночью, то тем более невозможно будет сделать это при свете дня. Веревка была слишком быстрой и умной, а великан очень сильным.

Мальчик прислушался — человек спал — и решился. Он сел в мешке и начал выбираться наружу.

При первом же звуке со стороны мальчика великан проснулся.

— Нет, — произнес он негромко.

Было рискованно идти против приказов великана, который так или иначе мог догнать мальчика и поймать снова. Пленник отказался от своих планов и лег на спину. Через минуту он уже спал.

Поутру они поели еще раз. Уже давно мальчик не получал еду с такой легкостью и столько раз подряд. К этому можно было очень легко привыкнуть.

Человек отвел мальчика к ручью, вымылся сам и вымыл своего спутника. После мытья мужчина достал из своего мешка мазь и смазал ею многочисленные и разнообразные синяки и царапины на теле мальчика, забрал и выкинул вон невыделанную шкуру животного, служащую ему одеждой, и дал взамен огромного размера рубаху и штаны. После этой довольно неприятной процедуры они снова устремились в путь, к поселению людей.

Ежась под ужасными одеждами великана, мальчик бранился про себя и обдумывал свое положение. Один раз он попытался было рвануть в сторону и снова обрести свободу, решив попробовать это еще раз, прежде чем они совсем уже оставят знакомые места, но хриплый выкрик-рычание предупредил его намерения. По правде говоря, человек, если исключить некоторые его странности в одежде и манере мочиться, был не таким уж суровым вожаком. Он никогда не наказывал без веской причины, а иной раз даже проявлял грубоватую нежность.