Пирс Энтони - Вар Палка

В груди Вара занимался жар, уничтожающий все сомнения, все запреты, которые еще могли сдержать его. Вар уже знал, что он сделает все, о чем его попросят. Может быть, завтра Повелитель рассчитается с ним, но сегодня ночью…

— Ты должен пообещать мне убить любого, кто причинит вред моему ребенку .

Вар похолодел.

— Но у тебя нет детей! — прошептал он. — Кому могут причинить вред… — через несколько ударов сердца он вдруг понял всю жестокость своих слов. Он все еще был дикарем.

— Обещай мне.

— Как я могу обещать тебе это, если твой ребенок уже давно умер?

Сола заглушила его слова поцелуем, первым настоящим поцелуем с женщиной в жизни Вара. Его тело встрепенулось в ответ — тело, знающее, что от него требуется и что ему делать, несмотря на все смятение, которым он был охвачен, и на все безумство, которое от него требовали. Она собирается заняться с ним любовью, но все время говорит о своем погибшем ребенке, но грудь ее остается податливой в его руках, а лоно — открытым.

— Когда время придет, ты все поймешь, — шепнула она.

— Я обещаю.

А что еще ему оставалось?

Больше Сола не сказала ничего, но все остальное за нее сказало ее тело. Вар, новичок, только что получивший имя мужчины, не узнавал лежащую рядом с ним женщину — кто она, до сих пор отстраненная, холодная, а теперь пылающая невероятной, почти пугающей яростной страстью? Она была горяча, она была гибкой как лоза в его руках, она была дикой. Ей не меньше двадцати пяти, но в темноте шатра она казалась полной сил и здоровья юной, жадной до ласк пятнадцатилетней девушкой. Но непросто было ему забыть, даже в этот полный сладострастия миг, что в действительности Сола была женщиной преклонного возраста.

Потом они соединились, и взрыв внутри него уже близился, когда он вдруг неожиданно понял, что, похоже, совсем недавно поклялся мстить за свое собственное будущее дитя… о котором он еще даже не знает.

Повелитель ждал их. Он жил и вершил дела империи в одной из хижин ненормальных, превратив ее в свои покои. В хижине среди прочих вещей Повелителя имелся письменный стол, заваленный множеством бумаг с записями на них. Вар никогда не понимал смысла заметок, которые вел его учитель, но никогда не спрашивал об этом у него и не просил поделиться с ним подобной мудростью. Повелитель был грамотен: он обладал способностью заглядывать внутрь предметов, которые назывались книгами, и повторять после этого слова людей, которые уже давно умерли. Эта способность Повелителя вселяла благоговейный страх, но в то же время казалась бесполезной.

— Вот тебе твой воин, — сказала Сола. — Вар Палка — мужчина во всех отношениях.

С этими словами жена Повелителя повернулась и, скрыв улыбку, удалилась в свой шатер.

Некоторое время Повелитель молча стоял во вращающихся, изготовленных из стекловидной массы дверях цилиндрической хижины и долгим пристальным взглядом изучал Вара.

— Да, ты действительно изменился. Знаешь ли ты теперь, как хранить тайну? Знать о чем-то и молчать?

Вар кивнул утвердительно, думая только о том, что произошло между ним и необыкновенной женой Повелителя по пути домой. Даже если бы с него не взяли обещание молчать о случившемся, он все равно вряд ли решится кому-то про это рассказать.

— Я хочу показать тебе еще один мой секрет. Следуй за мной.

Без дальнейших вопросов и объяснений Повелитель, легким толчком отворив перед собой дверь до конца и оставив ее вращаться за своей спиной, быстрым шагом пошел прочь от своей хижины. Озадаченно взглянув на сверкающую конусовидную венчающую хижину прозрачную крышу с сосредоточенными под ней таинственными устройствами, Вар повернулся и устремился следом за учителем.

Они прошли неспешным шагом примерно милю, мимо воинов поселения и их семей, занятых повседневной рутиной — упражнением с оружием, шитьем одежды, свежеванием животных, — обмениваясь с ними обычными приветствиями. Повелитель, казалось, никуда не спешил.

— Бывает так, — сказал он наконец, — что наступает момент, когда человек попадает в ситуацию, в которой ничего не зависит от его поступков или решений, когда он должен хранить тайну, даже тогда, когда он считал бы правильным говорить и когда другие люди могут называть его трусом. И бывает так, что его желания оказываются не всегда мудрыми, а мнение других — неверным. Для этого тоже требуется отвага, но отличающаяся от той, к которой ты привык в кругу.