Грег Иган - Вечное Пламя

Он положил на постель вторую девочку; ее сестра, извиваясь, уже успела оторваться от брезента и теперь парила в воздухе. – Оставайтесь на месте, – без особого на то смысла взмолился Карло.

Повинуясь некому инстинкту, их братья отодвинулись в темную глубину родильной палатки; Карло полностью вытащил шнур со своей стороны брезента и развернул ткань при свете мха. На фоне разложенного брезента, покрытого яркими узорами, мальчики казались до невозможного миниатюрными и хрупкими, и именно в этот момент они решили нарушить тишину своим рокотанием, жалобно призывая на помощь отца. Карло пожалел, что не оставил Сильвано дожидаться еще дальше от этого места. Если бы речь шла о его собственных детях, то именно сейчас он мог потерять рассудок и попытаться убить человека, которого он же послал, чтобы прикончить половину из них.

Это было неправильно. Это было безумием. Это было непростительно . Что случится, если он отступит сейчас? Кое-кто из друзей Сильвано сжалится над ним и поможет уберечь его семью от голодной смерти. Но как только у этих друзей появились бы собственные дети, цена их благотворительности бы заметно выросла, а после того, как потомством обзавелись бы сами дети Сильвано , ситуация стала бы и вовсе немыслимой. Если, конечно, Карло не был готов заявить своей ко: «Теперь эти двое принадлежат нам, мы будем воспитывать их, как собственных детей. А тебе лучше подналечь на холин, ведь вот на что я обрек тебя, поддавшись собственной слабости: твоя плоть, которой была отведена вся вечность, теперь погибнет точно также, как моя».

Перебравшись вдоль веревки, Карло ухватил ближайшего мальчика. Ребенок начал извиваться и зарокотал; Карло растянул свою ладонь, чтобы заглушить его тимпан. – Которая из них твоя ко? – сердито пробормотал он. Он ухватился за край постели и опустился вниз. Ко узнавали друг друга с самого раннего возраста, их отцы тоже умели видеть родственную связь, но как их с уверенностью отличить постороннему человеку, который не видел самого процесса деления?

Он по очереди поднес мальчика к каждой из девочек. Теперь зарокотал и сам Карло, хотя и не так громко, как брат, которого сейчас никто не сдерживал. Он попытался представить, как выглядели все четыре тела, когда они еще находились в контакте друг с другом – до того, как перегородки размягчились, превратившись в кожу, и распались на части: сначала – первичная, которая разделяла две пары младенцев, затем – вторичная, отделявшая двух ко друг от друга. Он часто наблюдал, как этот процесс протекает у животных. Свободной рукой он потрогал нижнюю часть мальчишеского туловища – то самое место, где должна была находиться спайка с его ко, исчезнувшая позже боковой перегородки, соединявшей его с братом. Непосредственно под кожей обнаружилась область, отличавшаяся особой жесткостью – плоская, но имеющая неправильную форму. Карло ощупал то же самое место у одной из девочек. Пусто. Проверив ее сестру, он нашел зеркальное отражение фрагмента перегородки, доставшегося мальчику.

Он замешкался, склонившись у кровати и все еще пытаясь , как все могло бы сложиться при иных обстоятельствах. Что если бы четверо друзей давным-давно договорились бы, что в подобных ситуации позаботятся о пропитании детей друг друга, отказавшись заводить своих собственных? Неужели в этом и заключался тот простой и очевидный ответ, на который никто из них не обратил внимания – или же обещание опеки отравило бы их дружбу, заставив жить в страхе перед возможным злоупотреблением? Карла никогда не голодала столь же прилежно, что и Сильвана – на что же в таком случае была бы похожа ее жизнь под непрестанным гнетом обвинений со стороны женщины, у которой были все причины требовать от нее большего самоконтроля?

Карло подхватил ко выбранного им мальчика и по веревке перебрался в переднюю комнату, неуклюже сжимая в каждой руке по ребенку. Из ящика он извлек два хрусталитовых пузырька и шприц. Отрастив дополнительную пару рук, он откупорил первую склянку и наполнил шприц оранжевой пудрой. Когда он поднес заостренный зеркалитовый кончик к основанию мальчишеского черепа, то ощутил боль, заставившую содрогнуться все его тело, но все же сумел пересилить свое желание взять ребенка на руки и успокоить его, дав обещание любить и оберегать точно так же, как и своего собственного. Он проткнул кожу и подобрал угол, под которым игла должна была пройти между двумя костными пластинками – он знал, что неизменная анатомия в данном случае не так уж сильно отличалась от анатомии полевки – но затем кончик иглы неожиданно погрузился в кожу, не встретив дополнительного сопротивления, которое он ожидал, обнаружив узкий коридор мягкой ткани. Череп младенца еще не полностью затвердел и в процессе зондирования игла просто прошла сквозь него.