Олаф Стэплдон - Сириус

Все это в отдельности представлялось мелочами, но обозначало распространяющуюся враждебность. Плакси теперь неохотно выбиралась в деревню. Они с Сириусом стали подозрительны к гостям, а в отношениях между ними возникла напряженность, метания от холодности к нежности.

До тех пор они жили вполне счастливо. Дни проходили в тяжелой работе на ферме или на пустошах — часто за общим делом. У Плакси хватало дел и по дому: уборка, стряпня, маленький огород. Вечера проводили иногда у Пагов или на другой соседской ферме, где людей объединяла музыка. Музыкальные валлийцы поначалу в штыки приняли мелодические новшества Сириуса, хотя его исполнение человеческих песен срывало аплодисменты. Но более тонкие натуры понемногу заинтересовались и чисто собачьим стилем музыки. Однако под влиянием скандала такие посиделки стали реже. Все чаще Плакси с Сириусом оставались вечерами дома — за домашними хлопотами или за исполнением странных дуэтов и соло, сочиненных Сириусом. Порой оба проводили вечер за книгами. Сириус с огромным удовольствием слушал чтение вслух стихов и прозы. Он часто упрашивал Плакси почитать ему, и нередко предлагал тонкие вариации интонаций и стиля. Его собственное исполнение звучало гротескно, но утонченный слух ловил эмоциональные оттенки тембра, которых человек не замечал, пока ему не подсказывали.

Когда Плакси и Сириус заметили, что окружены подозрениями и враждебностью, их отношения стали меняться. Стали более страстными и менее счастливыми. Изоляция и презрение к критиканам привели их такой близости, которую многие читатели скорее осудят, чем поймут. Плакси, вопреки глубокой и радостной любви к Сириусу, все сильнее мучил страх окончательно оторваться от собственного вида, утратить в этом странном симбиозе с чуждым созданием самую свою человечность. Иногда, признавалась она мне, ей случалось рассматривать свое лицо в маленьком квадратном зеркальце с жутковатым чувством, что это не ее лицо, а облик ненавистного тиранического рода. И тогда ненависть к своей неизменной человеческой природе сливалась в ней с благодарным удивлением, что она пока еще не превратилась в собаку.

Этот страх перед утратой человечности приводил иногда с бессмысленной неприязни к Сириусу. Неприязнь эта проистекала не из чувства греховности или хотя бы непристойности — Плакси не сомневалась, что ее поступки воплощают глубину духовного единения. Нет, источником таких приступов уныния было чувство отчуждения от обычных людей. Зов крови громко звучал в ней, и Плакси оплакивала свое отступничество. Строгие табу человеческого рода еще властвовали над ее бессознательным, хотя я рассудком она давно их отвергла. Раз девушка сказала Сириусу:

— Придется мне и впрямь стать сукой в человеческом теле, раз человечество обратилось против меня.

— Нет-нет, — воскликнул пес, — ты в полной мере человек, но и больше чем человек, как я — больше чем просто пес, потому что оба мы по существу — разумные и чувствующие создания, способные подняться выше различий между нами, преодолеть разделяющую нас пропасть и сойтись в редчайшем единстве противоположностей.

Этой, довольно наивной декламацией, к которой пес прибегал в самые торжественные минуты, он хотел утешить подругу. В его сознании близость не вызывала конфликта.

В его любви к девушке собачья преданность сочеталась с человеческим чувством товарищества, а всепоглощающий волчий голод смешивался с уважением, какое один дух питает к другому.

Позднее и Плакси, и Сириус рассказывали мне о том периоде своей жизни, однако после нашей женитьбы Плакси просила меня вычистить записи, чтобы не выставлять Сириуса в дурном свете. Уважение к ее чувствам и к условностям современного общества вынуждают меня к некоторым умолчаниям.

Именно в то время она писала мне горячечные письма, изобретая способы отослать их подальше от дома, чтобы я не сумел ее выследить. Потому что, все больше тоскуя по человеческой близости и любви, желая вернуться к жизни нормальной молодой англичанки, она маниакально цеплялась за странную жизнь и странную любовь, которые послала ей судьба. Судя по ее письмам, она, мечтая, чтобы я забрал ее с собой, в то же время ужасалась мысли о разлуке с Сириусом.

Я рассказал уже, как нашел Плакси с Сириусом в Тая-и-Войл, и как мне стало ясно, что любая попытка разлучить их лишь поссорит нас с Плакси. Прошло несколько дней, пока долгие разговоры с девушкой помогли мне понять всю интимность ее связи с этой собакой. Открытие поразило меня, но я всеми силами старался не выказать отвращения, потому что Плакси, встретив сочувствие, заливала меня потоком признаний — пересказывала всю историю из отношений с Сириусом. После того, как она много раз коснулась этой темы, я обнаружил, что чувства оскорбленного любовника уступили во мне место пониманию глубокой и великодушной страсти, связавшей два столь различных существа. Но это понимание вызвало еще больший страх, что я не умею отвоевать свою любимую. А я был глубоко убежден, что не только ради меня, но и ради нее девушку необходимо вернуть в жизнь людей.