Олаф Стэплдон - Сириус

Создание Сириуса

Отец Плакси, Томас Трелони, был слишком крупным ученым, чтобы вовсе избежать известности, но его работы по развитию коры мозга млекопитающих, начатые, когда он был всего лишь блестящим студентом, велись в строгой секретности. Он питал преувеличенную, мрачную ненависть к свету прожекторов. Оправдывал он эту манию опасением, как бы его методы не попали в руки алчных шарлатанов. Поэтому на протяжении многих лет его работы были известны только самым близким из коллег в Кембридже и еще — его жене, которая принимала в них участие.

Я видел его отчеты и читал записи, но, сам не имея научной подготовки, не смогу пересказать их профессионально. Он вводил в кровь матери определенный гормон, влиявший на рост мозга зародыша. По-видимому, гормон обладал двояким действием. Он увеличивал объем церебральной коры, а также утончал нервные волокна сравнительно с нормальными, так что в том же объеме их становилось больше, и сильно увеличивалось число нервных соединений. Насколько я понимаю, сходные опыты проделывал американец Заменгоф, но между их методами имелись важные различия. Заменгоф просто кормил гормонами молодую особь. Трелони, как я говорил, вводил гормон в плод через кровоток матери. Это само но себе было важным достижением, поскольку кровеносные системы матери и плода надежно изолированы друт от друга посредством фильтрующей мембраны. Трелони, помимо прочего, столкнулся с той проблемой, что гормон стимулировал и рост мозга матери, обладавшей сформировавшимся взрослым черепом, что неизбежно приводило к тяжелой гиперемии и смерти, пока не нашлось средства изолировать ее мозг от стимулятора. Трелони в конце концов справился с этим затруднением и получил возможность выращивать плод в здоровом теле матери. После рождения детеныша Трелони периодически добавлял гормон в его пищу, постепенно урезая дозу по мере того, как мозг приближался к максимально допустимому, с его точки зрения, размеру. Кроме того, ученый изобрел средство замедлить сращивание костей черепа, так что голова продолжала рост соответственно росту мозга.

Немало крыс и мышей были принесены в жертву совершенствованию этой техники. Наконец Трелони научился выводить этих удивительных существ во множестве. Его большеголовые крысы, мыши, морские свинки и кролики, правда, как правило, нездоровые и скоро умиравшие от той или иной болезни, были несомненными гениями своих скромных рас. Они с поразительной быстротой находили путь в лабиринте и тому подобное. Фактически они намного превосходили результаты интеллектуальных тестов своих сородичей и в умственном отношении приближались скорее к собакам и высшим приматам, нежели к грызунам.

Но для Трелони это было только началом. Совершенствуя методику, он получал все более здоровых животных и в то же время стремился замедлить темп их взросления и продлить срок жизни. Это было важным условием. Большому мозгу необходим больший срок для достижения более высокого потенциала, для накопления и усвоения опыта. Только достигнув существенного прогресса в обоих отношениях, Трелони перешел к опытам на высших животных. Эта задача была сложнее и не обещала скорых результатов. Через несколько лет экспериментатор получил умную, но хилую кошку и талантливую мартышку, не дожившую до зрелости, а также собаку, у который непомерно разросшийся мозг вытеснил слепые глаза к кончику носа. Создание так страдало, что создатель вынужден был уничтожить его во младенчестве.

Еще несколько лет позволили Трелони отработать методику настолько, что он мог переместить фокус внимания с физиологической стороны проблемы на психологическую. Отказавшись от первоначальных планов, он с этого времени больше работал не с обезьянами, а с собаками. Разумеется, успех с обезьянами обещал быть более зрелищным, ведь они от природы вооружены лучше собак. У них больший мозг, хорошо развитое зрение и руки. Однако с точки зрения Трелони одно преимущество собак искупало все недостатки. Им в нашем обществе дарована гораздо большая свобода передвижения. Трелони признавался, что предпочел бы работать с кошками, поскольку те умственно более независимы, но его смущал их малый рост. Независимо от размеров животного, необходим был некий абсолютный размер мозга, обеспечивающий многообразие нервных связей. Конечно, маленькому животному не нужен такой большой мог, как большому. Большое тело нуждается в соответствующей мозге, обеспечивающем его работу. Мозг льва всегда больше кошачьего. Мозг слона превосходит величиной мозг более интеллектуального, но малорослого человека.