Андрей Лазарчук - Целое лето

— Визит «мировой закулисы», — усмехнулся Артур. — Буду внукам рассказывать.

— Мы работаем, чтобы они у вас были, — сказал я, протягивая руку. — Если что, Шер Диль догадается, как меня найти…

Я спустился, провожаемый Двенадцатиугольником.

— Старайся полностью скопировать носителя, — тихо сказал я. — Ночь впереди — вспоминай, тренируйся. Скоро прибудет большой десант, ты мне понадобишься. Мой номер для связи… — и я продиктовал ему свой местный.

И уехал, стараясь не обращать внимание на буравящий мне затылок взгляд. Не знаю, чей.

Дома я отправил донесение, что прокачал Халикова, изъял имевшиеся у него капсулы, установил их происхождение — они из берлоги Благоволина. Завтра подберу остальные. Попросил шефа по возможности оградить Халикова от всяческих преследований, он мне ещё понадобится. Про встречу с Шер Дилем сообщать не стал — зачем грузить начальство ненужной им информацией?..

А уже когда засыпал, вдруг вспомнил: Благово ушёл в побег, прихватив Квадрата девятнадцать — и ещё, со слов Степана, Угла третьего. А в деле производства Глеба Всеволодовича Лосева тоже задействован был Квадрат девятнадцать… Нет, я верю в совпадения, конечно — когда все остальные возможности отброшены…

Аспиранта разбудил Олег.

— Товарищ полковник, кажется — началось…

Аспирант сел, пытаясь стряхнуть сон.

— Что именно?

— Маяк выходит в лес.

— И что? Почему вдруг — началось?

— Топор взял…

— То-пор… Который час?

— Час двадцать.

— Понятно… Поезжайте. Осторожно там…

Этой ночью в городе произошло несколько загадочных случаев. О чём-то узнали на следующий день, а о чём-то не узнали вообще, потому что действительно началось , и было уже не до обыденного, пусть и загадочного.

Во-первых, кто-то, не прибегая к помощи лестницы или заменяющего её приспособления, забрался через окошко на третий этаж поликлиники, где хранились архивы ВТЭК, и устроил там погром. На стене нарисована была красная перевёрнутая пентаграмма. Сторож ничего не слышал.

Во-вторых, буквально два часа спустя одинокий инвалид Лев Борисович Гугневич (вторая группа, левая рука ампутирована по локоть) покончил с собой, бросившись с четвёртого этажа своего дома. Лев Борисович был человек тихий, нелюдимый, но кто-то из соседей заметил, что в квартире его долго и громко звучала печальная музыка. Падение пришлось на клумбу, однако Лев Борисович ухитрился свернуть верхний шейный позвонок, именуемый «атлантом». Смерть наступила мгновенно.

В-третьих, случился несчастный случай с мастером очистных сооружений молокозавода Треповым Александром Игоревичем. Находясь на дежурстве, он зачем-то спустился в танк аэрации и, скорее всего, потерял сознание от отравления метаном; вероятно, в том, что он утонул, сыграло свою роль и то, что Александр Игоревич был инвалид производства: шестнадцать лет назад ему оторвало левую руку по локоть; впрочем, он так ловко управлялся с протезом, что мало кто замечал разницу…

В-четвёртых, подвыпивший патрульный Мурзенко, находясь вне службы и прогуливаясь по холодку (точный пинок в копчик, полученный от супруги Нади, может быть, и был причиной прогулки, но никак не плохого настроения — оно и так было хуже некуда), видел, как учитель Чубак выскочил из своего подъезда, громко сел в машину, только сегодня возвращённую ему со штраф-стоянки, и куда-то умчался, опережая визг покрышек. Мурзенко в приступе абстрактной мизантропии громко вслух пожелал Чубаку сгинуть. Больше учителя никто не видел.

В-пятых, какой-то вандал разворотил переднюю часть постамента памятника Неизвестным пионерам. Наверное, он разворотил бы больше, но под слоем фальшивого гранита обнаружился металлический каркас. Даже не каркас, а такая рифлёная плита цвета отожженного железа.

В-шестых, вблизи Чёрого ерика (в дубовом лесу в трёх километрах от города — дорога туда ведёт прямиком от улицы Чкалова) утром нашли буквально растерзанного на части неизвестного — но явно не бомжа, судя по хорошим ботинкам. Всё кругом было залито кровью, два дерева поломаны…

Стася проснулась от звонка и долго не могла понять, что происходит. Был какой-то бешеный сон, в котором она бежала и стреляла, и телефон звонил, звонил, но некогда было ответить… Потом она всё-таки добралась до трубки:

— Алло?

— Стась, это я, Глеб.

— Ты с ума сошёл? Ты знаешь, сколько…

— Может быть, и с ума. Я кое-что придумал. Но ты должна мне помочь.