Андрей Лазарчук - Целое лето

— Не дура, знаю! Вита-алик!!!

— Ты чего в школе не был? — крикнула Стася.

— Я что-то пропустил?

— Вряд ли! А это что? — она показала на глаз.

— Волк набросился!

— Кто?!

— Волк! Дикий город у вас, волки по улицам ходят!

— Свистишь!

Глеб помотал головой. И вдруг увидел, как у Стаси меняется лицо.

Он оглянулся. Как раз на этот конец барной стойки открывался ещё один коридор, откуда тянул сквознячок — а теперь по нему приближались клином (или свиньёй, или тремя богатырями, кому как больше нравится) Вован — в центре, Кирилл — справа и позади в полушаге, Суслик-Радько — слева и позади на шаг.

Глеб почувствовал, как пальцы Стаси впиваются в его плечо.

И тут же ему стало спокойно и почти скучно.

Кирилл обогнал Вована, сунулся было к Стасе, но Глеб сделал полшага вправо и вперёд, и Кирилл наткнулся на него. Сдуру он решил, что так даже лучше, попытался схватить Глеба за грудки — и неожиданно для себя слегка отлетел назад от несильного толчка в грудь.

На миг ему стало страшно. Нет, не от предчувствия поражения в драке: во-первых, этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда; во-вторых, он этого просто не боялся — и не раз отлёживался дома, хорошо помятый заводскими, не переживая ничего, кроме возбуждающих воспоминаний. Он бы и на нож пошёл, случись вдруг такое. Бойцом Кирилл был бестолковым, но и бесстрашным притом. Поэтому сейчас он испугался чего-то другого… нет, он не смог бы объяснить. Вот высоты он боялся, это да. И сейчас как будто оказался над пропастью.

Но это была доля секунды. Потом всё прошло.

Глеб как-то сразу, не бегая глазами, видел всю картину и оценивал возможные ходы. У него не прибыло ни сил, ни скорости, просто мышление ускорилось и позволяло перебирать варианты и оценивать риски. Принимать драку здесь было нерационально — слишком много народу, слишком много посторонних предметов, да ещё полицейские за спиной… В это время Суслик, прихватив за локоть набычившегося Вована, показал на что-то в зале, Вован кивнул — и, шагнув к Глебу, ловким движением ухватил его за шею и, зажав голову под мышкой, поволок в коридор.

Глеб, собственно, и не возражал.

Видеть он ничего не мог, но то ли слышал, то ли догадывался, что кроме клевретов Вована за ними рванула Стася, а за нею — Аня. Это было забавно.

Вован хотел распахнуть дверь его, Глеба, головой, но Глеб выставил руку и влетел в вонючее, освещённое «противонаркотическими» лампами помещение туалета. Пол был мокрый и очень скользкий, Глеб вынужден был скользить по нему, пока не упёрся руками в умывальник. Сзади налетел Кирилл, ударил выставленной вперёд ногой в спину. Удар прошёл вскользь, Глеб успел повернуться. Кирилл стоял перед ним, даже не удосужившись поднять руки, Вован набегал, на нём висела Аня, а в дверях Стася заклинилась с Сусликом.

Глеб выдал Кириллу прямой правой в нос — чтобы кровь, это пугает. Он просто не знал, что от крови Кирилл только заводится. Кирилл провёл рукой по носу, посмотрел на ладонь. На лице его расплылась довольная улыбка.

— Нормально! — сказал он и ринулся в беспорядочный бой, пытаясь достать Глеба кулаками и ногами. Со стороны это, наверное, казалось страшным.

Некоторое время Глеб просто отводил удары предплечьями и коленями, пока не понял, что сделал ошибку в самом начале: правая пожёванная рука стремительно теряла силу. Он снова оттолкнул Кирилла тычком в грудь, не забыв подсечь ногой. Кирилл грохнулся на мокрый кафель, заелозил, вскочил…

И тут произошла неожиданность: «посредник» выскользнул из-под ремня внутрь джинсов, скользнул по штанине вдоль ноги, вылетел на пол и откатился к Кириллу.

— Шокер! — завопил Суслик не своим голосом. — У него шокер!

Как будто это была динамитная шашка. С догорающим фитилём.

Глеб бросился за «посредником», однако Кирилл успел первым. С ещё более довольной улыбочкой он направил мнимый шокер на Глеба и сделал выпад, нажав на клавишу.

Глеб почувствовал мягкий удар в грудь и мгновенную слабость и пустоту во всём теле. Ноги подогнулись, но он не упал. Будто умираешь на секунду, говорил Степан Григорьевич, но нет, совсем не умер, совсем не умер, а как мягкой подушкой… Потом силы вернулись, а «посредник» в руке Кирилла заметно дёрнулся.

В глазах медленно таяла фотография всей сцены, сделанная каким-то шаржирующим аппаратом: фигуры ребят, запечатлённые в неестественных позах, как на старых иллюстрациях немой сцены «Ревизора» — раскорячившийся Кирилл; Вован, только что осознавший, что у него на плечах висит Аня; Аня, не знающая, что делать дальше, потому что просто лупить по шее бесполезно; Суслик, одновременно устремлённый в две стороны — и подскочить, чтобы дать Глебу в морду, — и махнуть за дверь и там притвориться веником; Стася будто в прыжке, но ещё не совсем в прыжке, потому что не выбрала, на кого прыгать — и всё это не фотография в обычном понимании, а как бы раскрашенный карандашный рисунок, причём такие цвета никто бы не выбрал: тускло-кислотная гамма…