Андрей Лазарчук - Целое лето

— А ты с ними говоришь или как?

— Пужаю, — сказал Яша и ухмыльнулся. — Испужал его, он и сбрыснул. А говорить-то чо? Не понимат. Не наш.

— В смысле — не наш?

— Не человек, не медведь, не бык. Чо-то друго. Мизгирь наподобе…

Вот так, подумал я. Для полноты счастья нам не хватало ещё разумных пауков. Тоже умеющих захватывать сознание человека. Вернее, захватывать тело и не слишком умело им управлять. Как, где, зачем? — пока что нет ответа. Зато Яша умеет их пугать так, что они убегают. Интересно, а «десантника» баложского он сумеет так же пугнуть? Вот это скоро можно будет выяснить.

Впереди и чуть внизу показалась белесоватая гряда лысых сопок. Сейчас мы перевалим их, и нам останется минут десять лёту до аэродрома. Там вертолёт заправят, и мы полетим дальше, в Братск. В Братске нас подхватит какой-то военный борт…

Москва встретила нас влажной духотой — будто стоял не конец сентября, а разгар августа. Впрочем, бетон аэродрома был сух.

— Сейчас за вами приедут, — сказал капитан, придержавший нас у трапа.

— Где мы? — спросил я. — Что за аэродром?

— Ермолино.

— Спасибо.

Он не ответил.

Ермолино — это хорошо. Это значит, что до Конуры мы доберёмся быстро и без заторов…

Компактный Яша хорошо поспал в самолёте, а я не смог. Хотя и кресла были удобные и стояли не тесно, и соседи, сплошь полковники и подполковники — пехота, танкисты, артиллерия — вели себя устало, выпивали в меру, разговаривали тихо. Какая-то комиссия из центра, которая, судя по всему, пресытилась сибирским гостеприимством. Неразъяснённых штатских, пропахших дымом, полковники подчёркнуто не замечали. Лысый стюард, у которого я попросил коньяку, сказал, что нас ждали полтора часа. Я сказал, что вертолёт не мог прилететь за нами из-за снегопада. Он недоверчиво посмотрел на меня, но коньяк принёс.

Мы вылетели вскоре после заката и также вскоре после заката прилетели. На высоте солнце время от времени показывалось над облачным слоем, и тогда облака превращались в рыжее пламя. Я такого не видел ещё…

Зато садились мы в кромешную тьму. Аэродром был тёмен, и если там и были какие-то посадочные огни, увидеть их из салона мне не удалось. И сейчас я смотрел на яркие, но редкие фонари на вышках, которые не рассеивали тьму, а наоборот — сгущали. Что-то подобное я чувствовал и в себе самом.

Машина подкатилась почти бесшумно и не с той стороны, откуда я её ждал. Это был белый микроавтобусик «мерседес» с трафаретом «ТрактирЪ ЕЛЕНА МОЛОХОВЕЦЪ» на боку. Из-за руля с трудом выбрался Стас Теплых — мой бывший начальник, а сейчас — пенсионер и привлекаемый консультант. Мы обнялись.

— Вот, знакомьтесь, — сказал я. — Яша, это Стас. Стас, это Яша.

Они пожали друг другу руки. И вроде бы никакого взаимного интересна не проявили. Но я почувствовал, что между ними какая-то искорка проскочила.

— Шеф велел передать, что хочет видеть тебя завтра, — сказал Стас. — Часа в четыре.

— А чего же он нас тогда с такой скоростью гнал? — удивился я. Вернее, не удивился. Чему тут удивляться?

— Run and wait, — пожал плечами Стас. — Без этого мы не могём. С другой стороны, переночуете сейчас спокойно, выспитесь…

— А так мы с пустыми руками приехали, — сказал я. — Ни рыбы, ни мяса… Некрасиво.

— Да ладно, — сказал Стас. — Тут, если честно, не до рыбы нам будет.

— Так что случилось?

— Садитесь, поехали. Дома расскажу. Дома, дома. Не по дороге.

Я сел впереди, Яша в салон. Скоро мы выскочили на трассу. Машин было многовато для такого времени суток — или я уже успел отвыкнуть?..

— Дачный сезон вроде бы кончился, нет?

Стас покосился на меня.

— Ничего не слышал — там, у себя?

Я мотнул головой: ничего, мол.

— Упорные слухи о страшной эпидемии. Власти всё скрывают, но трупы в моргах штабелями…

— Правда, что ли?

— Нет. И вообще непонятно, откуда пошло. На фоне полного спокойствия.

— Это из-за этого меня выдернули?

— Есть подозрение, что эти слухи — какой-то вторичный эффект… Я сейчас, — Стас едва заметно кивнул назад, — не могу подробности выкладывать…

— Ну, понятно, — сказал я. — А что у тебя у самого нового?

— У меня у самого… Внук сочинение написал. «Как я провёл лето»…

— И как он его провёл?

— В танках выиграл какую-то зверскую баталию у какого-то признанного аса. Всё лето за компом.

— А ты куда смотрел?

— До последнего не догадывался. Он, стервец, всех развёл, как Владимир Ильич: «Инессе говорю, что у Наденьки, Наденька думает, что у Инессы, а сам на чердачок — и писать, писать, писать!»