Макс Мах - Командир Браге

– Так вы меня что, утешать приехали? – догадалась вдруг Лиза. – В смысле поддержать морально, я правильно понимаю?

– Правильно, правильно! – отмахнулась Клавдия. – Ты не перебивай! Ты слушай!

Итак, первым делом, используя свои связи – поклонников Клавдии и клиенток Надежды, – подруги попытались повлиять на уже принятое решение. Однако это оказалось не в их силах, чего и следовало ожидать, учитывая уровень инстанций, в которых на самом деле и решалась судьба Елизаветы Браге. Впрочем, попросту послать на три буквы таких особенных женщин, как Надежда Вербицкая и Клавдия Добрынина, прикосновенные к делу люди не посмели, а возможно, и не захотели. Поэтому в качестве компенсации подругам сообщили, где конкретно можно теперь найти баронессу фон дер Браге. И более того, оказались настолько любезны, что выписали пропуск в прифронтовую зону не только Клавдии – Надежда по понятным причинам поехать не могла, – но также иностранному подданному, профессору Паганелю. Чтобы, значит, поддержать баронессу фон дер Браге морально и, так сказать, физически, имея в виду то, о чем воспитанные люди говорят только иносказательно, если говорят вообще.

Получив проездные документы, ехать решили немедленно, но оставалась проблема: они не знали, где именно искать Елизавету. Инстанции обрисовали ситуацию в самом общем плане. Дескать, капитан 1-го ранга Браге все еще не покинула района дислокации 2-го флота, и, скорее всего, находится в расположении его штаба во Владимире. Владимир, однако, довольно большой город – да плюс в нем сейчас полно военных, – и найти среди них конкретного человека не так уж просто, и уж точно не быстро.

И тут Надежда вспомнила про «брата Гриню». Он вроде бы встречался с Елизаветой не так чтобы давно и почти в тех же краях: то ли в Рыбинске, то ли еще где, но точно где-то на Восточном фронте. Так в историю оказалась вовлечена Полина, которая действительно знала, как можно быстро связаться с полковником Бергом. Ну, а Григорий, сумевший буквально за сутки обнаружить, где во Владимире обосновалась капитан 1-го ранга Браге, не преминул осведомить о происходящем другого полковника. И Рощин не посрамил чести мундира. Его перебросили из Курзене, где квартировал его полк, во Владимир на учебно-боевой ладье-спарке практически в тот же день.

Но это еще был не весь сказ, а только одна – пусть и важная – его часть. В тот день, когда Полина вызванивала через армейские коммутаторы своего супруга, к ней в гости – чисто по-родственному – зашел Иван Кениг.

– Я, видите ли, проходил мимо…

«Ну, разумеется! Чисто случайно!»

Случайно или нет, но про «Золотые ворота» Полина уже знала, и значит, название постоялого двора не так давно – то есть незадолго до визита Кенига – прозвучало по телефону.

«Интересно только, кого они слушают? – задумалась Лиза. – Ну, не Полину же, в самом деле! Она-то им на кой ляд сдалась?»

Вот так и вышло, что и капитан 2-го ранга Кениг – будто у него других дел нет – нежданно-негаданно тоже присоединился к делегации друзей и близких капитана Браге, отправившихся из Шлиссельбурга в недавно освобожденный Владимир, чтобы поддержать Лизу морально или еще как.

«Ох, Иван, чует мое сердце, что ты здесь неспроста! Ох, чует! Вопрос только, зачем? Зачем, а?»

Ну, не приехал же он, в самом деле, только для того, чтобы посочувствовать Лизиному «горю» и водки выпить в хорошей компании. Или все-таки да?

Между тем первый рассказ подошел к концу, и « Шахерезада продолжила дозволенные речи »…

Капитан Корсакова как раз находилась в Адмиралтействе, когда за высокими дверями решалась судьба другого капитана.

«Ну, прямо Каверин! Два капитана! Кто бы мог подумать…»

– Я отчитывалась перед военно-технической комиссией Адмиралтейства об испытаниях кое-каких… э-э… ну, скажем, об испытании в боевой обстановке новых приборов и приспособлений…

Кто шепнул капитану Корсаковой о деле капитана Браге, никто из присутствующих за столом так и не узнал. Кто-то. Причем, учитывая обстоятельства, этот кто-то мог оказаться кем угодно: стенографисткой или пишбарышней, старшим офицером или даже адмиралом. Одно ясно, этому анониму дело капитана Браге сильно не понравилось. Настолько сильно, что он – или она – осуществили классический слив. И не кому-нибудь, а лицу заинтересованному, если не сказать больше. Ведь и кроме женской солидарности, у капитана Корсаковой мог быть – и наверняка был – в этом деле свой особый интерес. Карьера одной женщины открывала перспективы и перед другой. И наоборот. Прецеденты важны не только в судебной практике.