Макс Мах: Командир Браге

«Звезда Севера» встала в доки Роттердама восьмого октября, а девятого в салоне «Нордия – Кабриолет» Лиза увидела – обомлела от восторга – и тут же купила «Кокорев» последней модели. Длинный, поджарый и быстрый, покрытый белым лаком и расписанный по всем поверхностям тонким серебряным узором. Назывался отчего-то «Северное сияние», но понравился Лизе не поэтому. Он был приемистый, легкий в управлении и устойчивый на высоких скоростях. Не штурмовик, но чем-то на него неуловимо похож, хотя максимальная скорость – каких-то жалких сто километров в час.

Итак, девятого она купила локомобиль, десятого отправила в Себерию «малой скоростью» свой ненормально разросшийся багаж, а одиннадцатого после отвальной, затянувшейся до утра, списалась на берег, убыв в отпуск на время ремонта «Звезды Севера». Следующие три месяца Лиза колесила по Европе. Дел было много, времени мало, да и концы неблизкие: Нидерланды и Фландрия, Париж и Рим, Венецианская республика и Объединенное королевство Англии и Шотландии. Ездила, говорила с людьми, встречалась со знакомыми и знакомыми знакомых, работала в архивах и библиотеках и снова мчалась по отличным европейским дорогам. Жила в отелях, ела в трактирах, временами выпивала, но палку не перегибала, и, невзирая на погоду, плавала везде, где получится: в озерах и реках, в море и океане. Если не получалось, бегала. И тоже в любую погоду: хоть в дождь, хоть в снегопад.

Из Северной Италии через Каринтию и Тироль поехала в Баварию, Швабию, королевство Вюртемберг и уже оттуда в Пруссию, в Берлин и Кенигсберг. В Кенигсберге погрузилась на паром до Стокгольма, и уже оттуда – снова своим ходом – домой.

В Шлиссельбург приехала затемно и, поручив управляющему, Федору Емельяновичу, разбираться с ее сумками и чемоданами, забившими под «завязку» весь багажник «Кокорева», отправилась в ресторацию Шергина. Если бы не головная боль, съела бы, кажется, все, что «есть в печи», но по состоянию здоровья ограничилась тарелкой красной ухи, парой слоеных пирожков с осетриной, кружкой карельского взвара и пирожком с яблоками и брусникой. Еще выпила водки под уху, немного, но достаточно. До апартаментов на двенадцатом этаже дома Корзухина добралась осоловелая, едва переставляя ноги и только что не засыпая на ходу. Бросила взгляд на расставленные в прихожей коробки и тюки, чемоданы и баулы – здесь складировали и пришедший малой скоростью багаж, – прошла в спальню, из последних сил сдернула с кровати шелковое покрывало, залезла не раздеваясь под одеяло и заснула как убитая.

Проснулась от телефонного звонка. Зуммер у аппарата в спальне имел на редкость противный «голос», а заменить просто руки никак не доходили. Лиза полежала, послушала. Телефон не умолкал, и, смирившись с неизбежным, она сняла трубку.

– Браге у телефона! – зло бросила в микрофон.

– А уж я как рада! – ответили с другой стороны провода.

– Ты меня разбудила! – объяснилась Лиза, аккуратно сдавая назад. – Как ты узнала, что я вернулась?

– И тебе здравствуй! – хохотнула Надежда.

– Здравствуй! – поздоровалась Лиза. – Как поживаешь?

– Твоими молитвами, Лизонька! А сдал тебя дворник, я ему рупь посулила за своевременную информацию.

– Вот же люди! – вздохнула Лиза. – Но я действительно рада. Соскучилась вусмерть!

– Так и мы с Клавой! К тебе можно, или как?

– В смысле ко мне – ко мне?

– Да, Лизонька, к тебе – к тебе!

– Когда?

– Минут через пять?

– Что, серьезно? – не поверила своим ушам Лиза.

– Конечно, серьезно! – засмеялась Надежда. – Мы, как узнали, сразу подхватились и на извозчика. Теперь вот сидим в кофейне Пургина, пьем… Что мы пьем, Клава? Серьезно? Говорит, пьем шампанское.

– По утрам шампанское пьют только аристократы и дегенераты! – вспомнила Лиза цитату из старого советского фильма.

– Все правильно, Лизок! – Надежда, как и следовало ожидать, обижаться не собиралась. – Ты у нас аристократка, а мы с Клавой – две дегенератки, а на дворе декаданс!

– Вы что, с вечера не просыхаете? – догадалась Лиза.

– Точно! – подтвердила Надежда. – С позавчерашнего. У нас загул!

– Загул – загул или?..

– Загул, милая! По полной программе! Клава спела Далилу в Великокняжеском, меломанов валерианой отпаивали, а у Густафсона случился нервный припадок. Клава у нас теперь лучшее меццо-сопрано Европы, не фунт изюма!

– Тогда ладно! – смирилась с неизбежным Лиза. – Только учтите, у меня дома хоть шаром покати!