Ганс Андерсен - Из глубины глубин [Рассказы о морском змее. Том I]

— Да это море просто заколдовано, — подал голос Фритьоф из рулевой рубки. — Кораблей теперь два!

По носу прозвучала еще одна сирена. Наше суденышко закачалось на волнах, поднятых чем-то невидимым.

— Черт возьми, вокруг целая флотилия, — буркнул Келлер. — Не потопит один, поспеет другой. Тьфу ты! Это еще что такое?

Я потянул носом. В воздухе стояло ядовитое зловоние — я уже чувствовал этот запах раньше.

— Будь мы на суше, я сказал бы, что рядом аллигатор, — ответил я. — Пахнет мускусом.

— И десяти тысяч аллигаторов не хватит, — возразил Зёйланд. — Я знаю, как они пахнут.

— Заколдовано! Заколдовано! — твердил Фритьоф. — Море сейчас вверх тормашками, а мы идем по дну.

«Рэтмайнс» снова закачался, когда мимо прошел какой-то невидимый корабль. Серебристо-серая волна разбилась о нос и залила палубу густой серой тиной, поднятой извержением из бездонных морских глубин. Капли плеснули мне в лицо — такие холодные, что обжигали, как кипяток.

Подводный вулкан взметнул к поверхности неведомые мертвые воды, те хладные недвижные воды, что убивают все живое и пахнут тленом и пустотой. Но мы не нуждались ни в густом тумане, ни в этом отвратном мускусном запахе, чтобы почувствовать себя совершенно несчастными. Мы стояли, жалкие, дрожа от холода.

— Туман возник потому, что горячий воздух соприкоснулся с холодной водой, — сказал капитан. — Он должен вскоре рассеяться.

— Включите сирену! И давайте выбираться отсюда, — стуча зубами, крикнул Келлер.

Снова протрубила сирена. Далеко за кормой нам ответили два гудка. Их неистовый вопль становился все громче, он словно разрывал туман прямо за кормой. Я пошатнулся, когда «Рэтмайнс» нырнул носом под двойной волной, поднятой пароходами.

— Ну хватит, — сказал Фритьоф. — Все это без толку. Нужно поскорее отсюда уходить, ради Бога!

— Звучит так, будто миноносец с сиреной «Парижа» [35] …«Парижа» — «Париж» — знаменитый в свое время лайнер, обладатель «Голубой ленты», впервые пересекший Атлантику менее чем за шесть дней. Прослужил под разными названиями и в разном качестве с 1889 до 1923 г. взбесился и сорвался с якоря, да еще и приятеля с собой прихватил. Иначе я не понимаю…

Слова замерли на губах у Келлера, его глаза начали вылезать из орбит, челюсть отвисла. В шесть или семи футах над фальшбортом, обрамленное туманом, без всякой опоры, словно полная луна в небесах, висел Лик. Он не был человеческим, но не был он и мордой зверя, ибо не принадлежал этой земле, какой знал ее человек. Рот был раскрыт, свисал нелепо маленький язык, белая кожа по углам растянутых губ шла глубокими морщинами, на нижней челюсти росли щупики, как у марены, в пасти не было никаких признаков зубов. Но ужаснее всего были незрячие глаза — белые, вращавшиеся в белых как вываренная кость глазницах, слепые. И этот Лик, испещренный складками, как львиная голова на ассирийских рельефах, был живым и корчился от ярости и страха. Длинный белый щупик прикоснулся к фальшборту. Затем Лик исчез с быстротой червяги, прячущейся в свою подземную нору. Следующее, что я помню — это мой собственный голос.

— Странно все же: плавательный пузырь должно было выдавить у него из пасти, — со всей серьезностью говорил я, обращаясь к мачте.

Келлер подошел ко мне, белый как полотно. Он опустил руку в карман, достал сигару, откусил кончик, уронил ее, засунул в рот трясущийся большой палец и пробормотал:

— Гигантский крыжовник и дождь из лягушек! Огоньку, дайте мне огоньку! Прошу, дайте мне огоньку…

По его пальцу потекла капелька крови.

Я разделял его чувства, но проявление их было, мягко говоря, несуразным.

— Перестаньте, вы откусите себе палец! — сказал я.

Келлер хрипло рассмеялся и подобрал с палубы свою сигару.

Казалось, один только Зёйланд, нагнувшийся над фальшбортом, сохранял хладнокровие. Позже он признался, что его сильно тошнило.

— Мы все это видели, — повернулся он к нам. — Видели.

— Но что? — произнес Келлер, жуя нераскуренную сигару.

В эту минуту поднялся ветер, туман полетел клочьями, и мы увидели безжизненное, вздымавшееся со всех сторон море, серое от тины. После вода в одном месте вздыбилась и стала подобна библейской кипящей мази [36] …библейской кипящей мази — «Он (Левиафан) кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь» (Иов 41:23). , и из кипящего водоворота вынырнуло Существо, серое и красное Существо с длинной шеей — Существо, ревущее и извивающееся от боли. Фритьоф шумно вдохнул, забыв выдохнуть, пока название корабля, вышитое красным на его фуфайке, не вздулось, расползлось, как плохо набранная строка.