Джон Карр - Арахна [Рассказы о пауках. Том I]

Незнакомая мне тварь пряталась за кустом и поджидала меня. Инстинктивно я бросился обратно к тому естественному тупику, о котором уже упоминал.

Тварь стояла на шести ногах, а две передние (всего их было восемь) держала кверху в оборонительном положении. Черные глаза ее наводили на меня жуть, а рот ее издавал кудахтающие звуки, вроде курицы, сзывающей цыплят.

Я стоял в каком-то оцепенении, футах в двадцати от чудовища. «Аранья», — подумал я и в горле у меня пересохло от страха.

Одним быстрым прыжком тварь очутилась, все в той же позе, уже всего в пяти футах от меня.

Сердце мое замерло.

Я пытался закричать, но голос мне не повиновался. Попятившись к концу тупика, я споткнулся, упал на спину и закрыл лицо руками. Не глядя, я чувствовал, что тварь стоит надо мною. Послышался тот же кудахтающий звук. Я молниеносно с криком вскочил на ноги и стал наотмашь колотить отвратительное создание.

Вдруг легкая колющая боль пронзила спереди и сзади мое левое плечо. На секунду остановившись, я с ужасом увидел, что два черных, упругих, как сталь, крючка впились в меня. Они начинались по обеим сторонам рта паука.

Я взглянул на поляну — Мортимер, обнаженный до пояса, мылся у входа в наш шалаш. Потом я снова перевел взгляд на себя, заметил кровь, стекавшую по моей груди и, обезумев, опять стал изо всех сил отбиваться, кричать, сыпать проклятиями.

Затем почувствовал, как паук притягивает меня к себе своими лапами. Отвратительное прикосновение его волос к моей обнаженной коже вызвало у меня ощущение тошноты.

Еще одно мгновенье и его гнусный рот начнет высасывать из меня кровь, как комнатный паук высасывает муху. Никогда ни один мул не брыкался и не прыгал так, как я, пытаясь стряхнуть с себя это создание. Несколько раз мне удавалось приподнять его от земли. Вдруг мне показалось, что я разорвал его на части: от него отвалилось с десяток или даже больше кусков.

Уф! Это оказались детеныши, каждый размером с опоссума. Некоторые остались на земле, а другие старались взобраться обратно, на спину матери.

Двое-трое вскарабкались по моим ногам и впились мне в тело. Я гадливо отряхнул их.

Одна из передних ног врага мазнула меня по щеке. Я прокусил ее насквозь. Из нее потекло липкое вещество зеленовато-черного цвета; у этой твари не было крови! К горлу мне снова подступила тошнота.

Борьба истощила мои силы и конец казался уже неминуемым, как вдруг издали раздался крик Мортимера. С топором в руке он поспешил мне на выручку.

Паук также услыхал этот крик, заколебался, повернулся вместе со мной так, чтобы видеть Мортимера и, крепко держа меня, снова принял оборонительное положение. Теперь, когда помощь была близка, я окончательно обессилел и беспомощно висел, как раненая утка в пасти охотничьей собаки.

Одним взмахом топора Мортимер отделил от туловища паука вторую переднюю ногу. Яростно закудахтав, паук выпустил меня и набросился на Мортимера. Дальнейшее произошло с быстротой молнии. В изнеможении прислонившись к огромному дереву, я увидал, как правая рука Мортимера взлетела кверху и топор упал за его спиной на землю.

Крючки вцепились в его горло, а мохнатый рот впился ему в шею.

Ужасное это было зрелище! Такое жуткое, что оно казалось скорее кошмаром, нежели реальностью. И, может быть, в этом — единственное оправдание того, что я не мог справиться со своими нервами и овладеть собою. Кажется, я все время дико кричал во весь голос.

Мортимер был сильным человеком но, несмотря на это, паук одолел его, и обычно румяное лицо моего друга очень скоро побелело, как мрамор.

Я заметил, что маленький паук жадно сосал мою скатившуюся наземь шляпу; обернувшись, различил, как другой зорко сторожит меня из-за ближайшего куста и завопил громче прежнего. Положение мое казалось безвыходным.

Вдруг Мортимер и обхватившая его тварь повалились на землю. Мортимер весь словно съежился. Паук разжал свои клещи и, раскачиваясь, как пьяный, закудахтал, сзывая детенышей, которые проворно взбирались ему на спину.

На миг они позабыли обо мне и я стрелой промчался мимо них.

Я всегда боялся пауков… Боже мой, как я бежал!

Да, я бежал. Назовите меня трусом, если вам это угодно.

Пробегая мимо лагеря, я схватил на лету это платье и топор. Даже в том состоянии ужаса, в каком я находился, я понимал, что, выбравшись обнаженным из леса, не выдержу палящих лучей и полуденного солнца.