Екатерина Белецкая - Фрактал. Земля Node

…В том кейсе, помимо денег (точнее, кодов доступа к общемировой энергосети для перечисления на счет индивида энергоединиц) лежало еще кое-что. Там находился небольшой портрет его мамы, в рамку которого была встроена ампула с ее кровью — немного странный обычай, но такие подарки иногда делали самым близким родственникам. Именно эту пробирку она имела в виду, когда сказала, что всегда будет немножечко с ним. Капля крови, капля «вечного» консерванта… ничего особенного. Просто подарок мамы своему сыну. Не более.

Но этот подарок натолкнул Саба на мысль, которая, возможно, могла бы кому угодно показаться странной. Кому угодно, но только не ему.

Саб решил вернуть свою маму. Нет, не совсем так. Скорее, он решил поставить ей вечный памятник, живой памятник, глядя на который любой мог бы сказать — да, я знаю, да, это женщина рода Кса, они там все… богини. Все вот такие. С тонкой костью, серыми глазами, светлыми волосами, маленькие, но при этом — храбрые, смелые, добрые, и умеют любить.

Не один десяток лет ушел на то, чтобы встроить в геном выбранного рода то, что он сумел извлечь из той капли крови.

Не одна сотня лет ушла на то, чтобы выделить именно этих женщин, возвысить их, превратить в родоначальниц. Он продвигал эти «свои» семьи и рода, он создавал им все условия, он отслеживал каждого ребенка-носителя, он помогал, он спасал, он лечил, он наблюдал — и никто, ни одна живая душа не догадывалась при этом о том, что же он делает на самом деле.

Для всех он был мерзавцем, подонком, злой и жестокой тварью, безжалостной и беспощадной, он был богом смерти и тлена, жадиной, склочником, откровенным хамом, и вообще, существом, с которым лучше бы не общаться. Себе дороже.

На самом деле Саб, Анубис, бог с головой собаки, столетиями верой и правдой служил созданному им самим роду, раз за разом возвращая к жизни свою маленькую и отважную маму.

Маму, которую он так любил.

— Не надо было меня спасать, Ит, — закончил Саб. — Незачем. Они все погибли, остались там. Значит, и мне была судьба…

— Это не совсем так, — покачал головой Ит. — Ладно, не будут тебя мучить. Ты уже устал. Род Хсата — что скажешь про него?

— Вторая линия, но очень сильный геном, я настаивал на его переводе в первую. Их бы перевели, но… случилось несчастье. Они все погибли. А что?

— А то, что снова не совсем так. Наэль, да будет тебе известно, был первым наложником принца, которого звали Игар. Точнее, уже даже не наложником, Игар хотел представить его при дворе Ра, как официального младшего, своего младшего, основного носителя рода Хсата. Наэль, да будет тебе известно, золотой гермо, и…

— Про это я и так знаю, — ответил Саб. — Но Наэля, во-первых, изуродовали, и, во-вторых, Наэль погиб вместе со всеми, когда взорвали Адму. Я даже успел увидеть гриб там, где она была.

— Наэль, слыхал, ты погиб, оказывается, — в пространство произнес Ит. — Давай умирай скорее, а то Саб будет не прав. Непорядок.

— Вот еще, — отозвался Наэль по связи. — Привет, Анубис. Уж прости, но получилось так, что я живой. Ит, продолжай, пожалуйста. А то Агни тут уже плакать примерилась.

— Продолжаю, — вздохнул Ит. — Наэля, как ты правильно заметил, изуродовали, но при этом не повредили то, что делает гермо золотым. Он как был носителем, так им и остался. А не так давно Агни, которую ты знаешь, стала женой Наэля… и через несколько месяцев у них родится замечательная дочка, Саб. Рыжему было нечего делать все эти дни, и он всё проверил. Замечательная будет девочка. С тонкой костью, серыми глазами, светлыми волосами… ты прав, очень сильный геном. Был бы он не сильным, столько лет с ним работать. Его теперь уже ничем не перешибешь. Знаешь, — доверительно сообщил Ит ошеломленному Сабу, — в нашей части пространства есть такой род. Называется Ти. С рыжими принцессами. Сдается мне, что их тоже когда-то очень сильно любил какой-то бог. Правда, среди них порой попадаются стервы, но это уже частности. Видишь, совсем даже не всё потеряно, и совсем не время сдаваться. Мне очень жаль, что мы не забрали остальных. Но даже если бы успели в убежище, не успели бы выйти вместе с ними. Прости, Саб. Мы сделали, что смогли. Плохо, что мало.

Саб лежал, закрыв глаза, и лишь учащенное, прерывистое дыхание выдавало его — сейчас он не мог произнести ни слова. Ит подошел ближе, и осторожно погладил Саба по виску кончиками пальцев, впервые за эти дни — без защиты. Сейчас уже можно, уже почти не опасно. Впрочем, даже если бы было нельзя, он бы всё равно это сделал.