Кристофер Прист - Машина пространства [litres]

Амелия бросила взгляд на стенные часы, стрелки которых показывали двадцать пять минут седьмого.

– До обеда остается полчаса, – сказала она. – Доставит ли вам удовольствие небольшая прогулка по саду?

Я отвлекся от фантастических изобретений, созданных гением сэра Уильяма.

Пусть себе машина времени потихоньку перемещается в грядущее, зато Амелия остается моей современницей, и она здесь, рядом. Она не порождение фантазии, она принадлежит настоящему, а не прошлому и не будущему. И я ответил, понимая, что мое пребывание в Ричмонде скоро подойдет к концу:

– Не угодно ли вам опереться о мою руку?

Она мягко взяла меня под локоть, мы отвернулись от машины времени, от шумного двигателя внутреннего сгорания и через дверь в дальнем углу лаборатории вышли в прохладный вечерний сумрак сада. В последний и единственный раз я оглянулся на стеклянные стены пристройки и на озаряющее их ослепительно-белое сверкание электрических ламп.

Я еще раньше выяснил, что последний поезд на Лондон уходит из Ричмонда в десять тридцать, и если я собирался успеть на него, то должен был проститься не позже десяти. Но вот уже пробило половину девятого, а мне не хотелось и думать о возвращении в свое убогое жилище. Что до перспективы отправиться на следующее утро на работу, то она приводила меня в подлинное отчаяние. По завершении обеда, к которому подавали сухое, но крепкое вино, мы перешли из столовой в заманчивую полутьму гостиной, где я осушил бокал портвейна и почти прикончил второй такой же; нежный запах духов Амелии дразнил мои чувства, и мною овладели самые дерзкие фантазии.

Амелия была возбуждена не меньше моего, и я подумал, что от нее не ускользнула перемена в моем поведении. Буквально до этой минуты я ощущал в ее присутствии известную скованность, отчасти потому, что мой опыт общения с молодыми женщинами оставлял желать лучшего, а особенно потому, что Амелия казалась мне самой необыкновенной из всех молодых женщин. Я понемногу привыкал к ее свободным манерам, к духу эмансипации, пронизывающему все ее поступки, – но только теперь стал догадываться, что без всяких рассуждений, стремительно и слепо влюбился в нее.

Утверждают, что в вине – истина; и хотя я не утратил способности сдерживать себя, подавляя непрошеные пылкие страсти, наш разговор принял сугубо личный характер.

Когда пробило половину десятого, я понял, что медлить далее не в состоянии. У меня оставалось всего полчаса, я не имел ни малейшего представления о том, когда увижу ее снова, и счел момент подходящим, чтобы сказать Амелии без всяких околичностей: она для меня стала куда дороже, чем просто приятная собеседница.

Я щедро плеснул себе в бокал еще портвейна и, раздумывая, какие выбрать слова, залез в жилетный карман и вытащил часы.

– Моя дорогая Амелия, – начал я. – Сейчас уже без двадцати пяти десять, а в десять мне придется уехать. Но до того я должен кое-что вам сообщить.

– Зачем вам уезжать? – откликнулась она, решительно прервав нить моих мыслей.

– Должен же я успеть на поезд.

– Ну пожалуйста, не уходите!..

– Мне надо вернуться в Лондон.

– Хиллиер отвезет вас. Если даже вы опоздаете на поезд, он отвезет вас прямо в Лондон, домой.

– Хиллиер уже в Лондоне, – напомнил я.

Она рассмеялась; стало заметно, что она слегка навеселе.

– А я и забыла. Значит, придется идти пешком.

– Значит, в десять мне придется вас покинуть.

– Нет, нет… Я попрошу миссис Уотчет приготовить для вас комнату.

– Амелия, я не могу остаться, как бы мне того ни хотелось. Мне же с утра на работу.

Она наклонилась ко мне, и в глазах у нее заплясали огоньки.

– Тогда я отвезу вас на станцию сама.

– Разве у вас в доме есть еще один экипаж?

– Можно, пожалуй, сказать и так. – Амелия поднялась, опрокинув пустой бокал. – Пойдемте, Эдуард, я доставлю вас на станцию в машине времени сэра Уильяма!

Она взяла меня за руку и потащила к двери едва ли не волоком. Мы расхохотались; трудно описывать наши поступки задним числом – мы не вполне отвечали за них, они были продиктованы пусть не сильным, но все-таки опьянением. Что касается меня лично, мою податливость оправдывает легкомысленное настроение минуты. Я крикнул Амелии на бегу:

– На какую же станцию мы попадем, путешествуя во времени?

– А вот увидите.

Мы достигли лаборатории и вбежали внутрь, захлопнув за собой дверь. Электрические лампы под потолком пылали по-прежнему, и в их жестком свете наша затея приобрела иную окраску.