Марина Андреева - Отражение миров [СИ]

Здесь открылись и новые возможности для добычи данных. Вся группа тут же подключилась к расследованию. Получаемые данные датировались почти двухмесячной давностью, но прогресс был на лицо. Через неделю кропотливой работы и постоянных переносов из места в место, ребята выяснили, кто на тот момент обладал амулетом. Человек оказался далеко непростой, что не удивительно. Проникнуть к нему, минуя охрану, сложно было даже для меня.

Стас обновил компьютерный арсенал, и был готов к возобновлению работы в основном мире, благо схему переноса живых существ мы теперь отработали. Требовалось вычислить перемещения объекта. Из Отражения это сделать было невозможно по определению. Сергей нарыл материалы, имевшиеся в распоряжении спецслужб на момент моего первого перемещения в этот мир.

— Получить амулет, если он уже активирован, можно только одним способом: убить носителя и превратить в тлен его тело, — поделился полученными знаниями Макс.

— Мне его ещё и завалить надо? А если он вообще не причём?

— Ты его нам доставь, мы что-нибудь придумаем, — кровожадно ухмыльнувшись, ответила Оксана, лишний раз доказав коварство женской натуры.

— Зато твой артефакт может сменить владельца, только в случае естественной физиологической смерти, в противном случае он исчезнет. Соответственно твоей жизни угрозы нет. Вот они голову и ломают, как склонить тебя к сотрудничеству, — продолжил сыпать предположениями Макс.

— А для них все способы хороши. И Алина вполне подходит, в роли стимула.

К середине октября, Макс и Стас, изменив имидж, уже под новыми личинами и документами обживались в Основе. Не забывая при этом продолжать расследование.

С Олиными родителями, решили больше не связываться, не желая лишний раз бередить рану. Хотя и видно было, что Макс не находит себе места. Девушка явно запала слишком глубоко в его душу.

Ещё один визит в квартиру Алины, почти ничего не дал. Воды в ванной уже не было, в комнате царил порядок, а на столе лежала записка: «Аль, куда ты опять пропала? Я все больницы обзвонила! Надеюсь, ничего плохого не произошло? Как появишься — позвони, я волнуюсь. Мама». А я стоял как идиот, держа в руках листочек бумаги и скрипел зубами от осознания своей беспомощности.

Холод и сырость. Придя в себя, Алина поёжилась. Движение отозвалось щемящей болью во всём теле. Жутко хотелось в туалет, кости ломило от холода, а мысль о еде отзывалась острой болью в желудке. В помещении находилось трое мужчин. Снова вопросы, на которые не было ответов, и вновь спасительный туман накрыл сознание, спасая от допроса.

Придя в сознание, она обнаружила, что лежит на матраце, уже в другом помещении. Неподалёку от нехитрой лежанки на подносе стоит графин с водой, стакан и что-то из еды, а в дальнем углу предусмотрительно поставлено ведро.

Слюна заполнила рот, вызывая тошноту. Глаза девушки лихорадочно бегали, мозг лихорадочно соображал: чего хочется больше? Схватив кусок хлеба, потянулась за водой, но мочевой пузырь пронзила жуткая боль. Застонав, Алина плавно опустилась обратно на матрац, и немного придя в себя, осторожно, стараясь не причинять себе новых страданий, поползла к ведру. Кое-как устроившись над посудиной, девушка с непроизвольно выступающими на глазах слезами мучительно облегчилась и, загибаясь от непрекращающейся рези внизу живота, добралась до матраца.

Окружающий мир пошёл пятнами. Какое-то время она лежала, боясь пошевелиться. Как только боль притупилась, Алина жадно присосалась к графину, ощущая, как потоки живительной влаги смачивают горло и пищевод. Стоило утолить основные потребности организма и вновь начало клонить в сон.

Время текло. Она приходила в себя во время очередных допросов или порой просыпалась от холода или по нужде, после чего вновь усыпала или теряла сознание. День был или ночь и сколько времени минуло с момента пленения, она не знала. Если в первые дни ещё теплилась надежда на то, что, вот сейчас появится прекрасный принц и спасет, то теперь девушка перестала верить в сказки и надеяться на чудо.

Она уже не была уверена, хочет ли жить — настолько устала от полусуществования, когда сил не хватает даже на мысленное сосредоточение, не говоря уже о попытках освобождения. О маме она старалась не вспоминать, от осознания того, что та волнуется легче не становилось.

«Что меня ждет? На что надеяться? Дима? Обещал вернуться при расставании, и я поверила. И что? Нелепый телефонный разговор. Обещание перезвонить. В результате, неизвестно сколько времени нахожусь здесь. Во мне растёт его ребёнок, а он ни сном, ни духом. Да и что теперь родится, после пережитых нервных срывов, переохлаждений, голода и вообще физического и эмоционального истощения? Хотя… в блокаду у людей состояние не лучше было, и рожали же!» — тут же одёрнула она себя.